Эндор |
|
 |
 |
 |
 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Эндор » Наша летопись » Архив отыгрышей Тёмного Блока » Если судьба преподносит второй шанс - надо брать. 28 мая, 6 г СиЛ
Число, месяц, год: 28 мая 6 г. СиЛ
События: путь его лежал под горами - каменными разломами острыми и пещерами, окутанными мраком. Через озеро Хелеворн. К равнине северной, где нолдо не чаял найти давно утерянное. Давно утерянного.
Действующие лица: Мелькор, Эктарион
Предшествующие события: -
Предшествующая тема: -
Соответствие канону: не соответствует
Соответствие игровому моменту: соответствует
Теги: ТБ,Темный Блок,Ард-Гален,май,6 год Солнца,конец весны
Оффтоп: Мои извинения, что заставил столько ждать.
Пять лет. Прошло полных пять лет с того момента, когда ему пришлось покинуть лагерь Второго Дома. Со временем тоска и боль сгладились. Не пропали совсем, но как-то гармонично затесались меж Нот его - оттеночно.
После ухода перед нолдо были открыты все пути. Но не хотел он найти успокоение под Завесой - чувствовать безопасность, даруемую чарами Мелиан. Не желал увидеть волнение вод у пристеней Фаласа и кланяться Кирдану. А потому отправился эльф к синдар лишь за одним - за картой. Без неё он был слеп. В Дориате он смог получить искомое и добрый совет. Местные успели узнать, что он скульптор и привык работать с камнем, а потому ему решительно советовали идти в сторону Эред Луин. Дориат торговал с Ногродом и Белегостом, а гномы жаловали тех, кто смыслил в добыче руд, обработке камня и металла и умел делать из них произведения искусства. Эльф рассудил, что это ему подходит, и с первым же отрядом синдар, отправленным к наугрим, выехал из королевства Тингола. Предполагал он подружиться с народом Аулэ и связь с ними тесную поддерживать, построить в предгорьях дом себе и, отказавшись от войны, вернуться к ремеслу, забывшись в нём. Быть может, до конца Арды.
Всё в итоге получилось практически именно так, как рассчитывал нолдо. С наугрим вполне можно было договориться. Особенно на языке "ты мне - я тебе". А из-за того, что из-под рук аманэльда выходили отнюдь не безделушки низкосортные, смог он со временем заслужить уважение народа Аулэ. Дабы не злоупотреблять ресурсами гномов, добываемыми ими в их шахтах и пускаемых на личные нужды, Онтаримэ часто уходил намного севернее королевств наугрим, ища руду вне вотчины маленького народа. С собой он обычно брал еду, чтоб хватало не на одну неделю, и необходимые инструменты. А ещё пару камней, уже отполированных и готовых к резке. Для этого занятия ему не нужна была его мастерская.
И в одну из таких вылазок эльф, пожалуй, зашёл слишком далеко. То ли твердь горная истончилась и потому под весом нолдо прохудилась, то ли выгрыз кто ту дыру, в которую провалился Эктарион, - он так и не разобрал это. Зато известны были последствия: стены гладкие его окружали, а отверстие, через которое нэро сюда угодил, - высоко. Наверх никак не залезть одному. Вот если бы верёвку кто мог скинуть... А тропа-то нехоженная им ни разу. Незнакомая. Но выбора особого не было - решил эльф идти вперёд. Авось выйдет где-нибудь на знакомые подгорные пути или вовсе из гор выберется и пойдёт уже вдоль них равнинами - на Юг.
Путь его затянулся. Не один день пришлось провести ему в горах, беря воду из горных источников. И лишь добравшись до большого озера, эльф понял, что он уже _слишком_северно_ забрался. Надо было срочно выбираться, пока не умер от голода. Или орочьей стрелы.
Забери он левее - вышел бы к блок-постам Севера. Тут-то и нашёл бы свой конец. Вряд ли тёмные обрадуются наличию у своих границ нолдо. Потому эльф принялся искать тропу, сворачивающую на Юг, но, будучи совершенно незнакомым с этой частью Эндорэ, забрал аж выше Лотланна. И только тут выбрался из гор.
Равнина. Самое начало её - совершенно открытое пространство, где его могли застрелить, завидев издали. Хотя мёртвых допрашивать сложнее, чем живых. Может, и не застрелят насмерть. В любом случае, он уже на территории Севера - вперёд он пойдёт или назад. И там, и там одинаково путь сулил ему неприятности. Потому нолдо пошёл туда, куда ноги вели, зеленью глаз впиваясь в местность и словно впитывая в себя краски Ард-Гален, запахи и шумы.
Чудной народ - эти нолдор. Шёл добывать руду - ноги принесли почти к порогу чужого дома. И как бы отсюда не унесли теперь вперёд этими самыми ногами.
Отредактировано Эктарион (04-02-2017 18:37:33)
От Майтимо с «любовью» и всей откровенностью. 
Оффтоп: извиняюсь за аналогичное - обычно за мной подобное не водится.
Конец мая на Ард-Гален знаменуется буйством красок и запахов - весна плавно переходит в северное лето: прохладный ветер с круглогодично заснеженных вершин спускается вниз и остужает порывами своими яркое палящее солнце, а потому температура никогда не поднимается до заоблачных высот. Зато горным и равнинным цветам такой климат - прекрасный мольберт, на котором рисуют они свои шедевры мазками, казалось бы, нереальных красок и их сочетаний, где последним штрихом не подпись автора, а аромат. Он разносится этим прохладным ветром на огромные расстояния, знаменуя: на Север пришла весна.
Темный Вала не любил войну и любил цветы. Это звучало абсурдом, отдавало какой-то нелепицей и являлось для многих квэнди попросту ложью, но в действительности оно было так. Война разрушала Арду, а бутоны цветов её украшали, война уродовала и убивала, цветы же являлись символом возрождения и красоты - и кому, как не одному из айнур знать, что есть доподлинно красиво, а что уродливо. Если искажение позволяло так ясно видеть, то Мелькор соглашался быть искаженным - лишь бы не терять эту способность отделять зерна от плевел.
Прошло почти полгода с памятного дня его ранения у ворот лагеря Первого Дома, полгода с того момента, как счетчик начал отсчитывать минуты, Вала уже оправился и достаточно окреп, чтобы обратить свой взор и думы свои на досуге в сторону пестрых ковров северной равнины - туда, где только красота и свобода и нет войны. Он понимал, что это иллюзия, что тень кровавых битв висит над всем его краем, но иногда иллюзии были настолько нужными, что избавляться от них решительно не хотелось, а хотелось, наоборот, пребывать в их плену так долго, насколько это вообще было возможным. Пока не наступит точка невозврата.
Но её - точки - пока еще не было, поэтому в этот день айну покинул крепость свою и верхом отправился на восток - в самое буйство этой весны, чтобы там, в окружении шедевров и ароматов, попробовать забыть обо всем на свете хотя бы на несколько часов.
Хоть Мелькор не был опытным наездником, в одиночку верхом не страшился он отправляться в путь, а посему смирная кобыла была оседлана и пришпорена, а главные ворота распахнулись перед ним, выпуская его на простор Ард-Гален, где буйный ветер и отголоски запахов трав обняли хрупкую фигуру, а он погрузился в них, словно в перину. Были ли в Ангбанде не довольны этой прогулкой? Вестимо, были. Смогли бы они воспротивиться? Думается, нет.
И вот, проносясь через ворота, айну врывается галопом прямо на Ард-Гален - вот она уже, под копытами лошади его, и пусть какое-то короткое время все раздолье скрывает собой Тангородрим, но как только Вала проезжает мимо скалы - всё: калейдоскоп цвета и аромата опоясывают его целиком и он смеется, еще сильнее пришпоривая коня и совершенно не заботясь о том, что может упасть на такой скорости и разбиться. Ветер бьет в лицо, пытаясь взлохматить волосы, выбивая мелкие пряди из не туго сплетенных между собой в одну кос, захватывающий дух простор так и манит нестись вперед все быстрее и быстрее...
Мелькор смеется - красиво и громко - и смех этот - переливы его - уносит ветер и надеется айну, что тот донесет его до Манвэ, и что смех этот станет звонкой пощечиной по холёному самодовольному лицу его младшего брата.
Арда звучала с Валой и для него, а он гремел Темой своей и так похожи были музыки эти, будто одна рождалась в другой и так до бесконечности; можно было и впрямь уверовать, что нашел тогда Мятежный Первозданный Пламень и именно это стало началом этих неразрывных уз с Ардой. Должно быть так оно и было.
Сильными ногами сжимая бока лошади, айну заставляет её нестись стрелой - вперед, в самое буйство цветов, а солнце, что ярко светило в небе, превращало красивую фигуру Мелькора в ослепительный бриллиант, отражаясь от белоснежности всего его одеяния...
...так проходят минуты, текут мгновения - Первый чуть сильнее натягивает поводья, но улыбаться не перестает и коня своего не осаживает - они все так же мчатся и некоторые пряди все таки выбились - все таки добрался до них неугомонный ветер, но даже это не портит красоту Мятежного - лишь мазок непосредственности добавляет. Впереди виднеется полотно из бело-фиолетовых цветов. Кажется, что их - целый океан, что ковер это пёстрый, а не бархатистые лепестки, и именно туда устремляется Вала, вновь пришпорив кобылу и радуясь вместе с ней этому галопу по равнине, где каждый камень любил его и резонировал с ним его именем.
Достигнув точки - у самой кромки бело-фиолетового океана - Мелькор резко тянет за поводья и лошадь пытается встать на дыбы, громко заржав, но айну вопреки всему удерживается и хлопает животное по шее ладонью в атласе перчатки, а после - легко спешивается. Пальцы развязываются с кожаным ремешком поводьев, отпуская коня отдохнуть, а Вала ступает в эту ароматную лепестковую воду - ступает легко, будто и впрямь по воде идет и шаг его бесшумный - кажется, ни один цветок стопа Валы не тревожит и не мнет. Ветер колышет стебли и они слегка клонятся, обвивая стройные ноги в высоких сапогах, целуя бархат обуви своими лепестками. Мелькор улыбается и склоняется к ним, вновь заправляя выбившуюся белую прядь за ухо и звучит всем собой, не таясь и не унимая звучания своего - будто даря всего себя этой весне и всем её проявлениям - сразу и вопреки всему, получая взамен не больше и ни меньшее - всю Арду.
«История древнего мира
На каждом моем отпечатке,
И вечно идущим пунктиром -
Бессмертье в стерильных перчатках.»
***
Прохладный ветер и простор - блаженство после сырости и затхлого воздуха подгорных троп. Путешествие сказалось на нолдо не лучшим образом: он был бледен и, мягко говоря, неопрятен и не особо чист, пусть и омыт в водах озера, волосы спутались, даже глаза в первое время после выхода из почти кромешной темноты болели из-за сияния дневного светила, ко всему добавлялась художественная роспись из ссадин и синяков - благо, не все они были видны глазу. Нэро был вымотан, и ноги скорее сами несли его - к добру или к худу.
Ард-Гален... Северный край. Край ужаса, логово врагов, с чьими легионами нолдор ещё в Благословенном Амане были намерены сражаться. Зелень его глаз должна была мазками касаться картин отвратительных, ибо разве может быть вражий дом прекрасным? Всё, связанное с Тьмою - мерзко, смердит Искажением, здесь сам воздух должен быть отравлен злой волей. Отчего же тогда стопы Эктариона ступили на цветочный ковёр, уходивший волнуемым ветром морем вперёд. Словно парадная дорожка, идущая до врат крепости. И у начала её эльф застыл, вслушиваясь в доносимые ветром звуки и в Звучание Севера. Чужое, хотя и отчасти знакомое. Словно полузабытый сон или смазанный кадр из прошлого - память неверная могла искажать картины ушедших лет.
Верный стоял на пороге, переступить который словно не решался без приглашения. На нераздавшийся стук доносится конское ржание. А где конь, там и всадник.
Эктарион вошёл в мягкие и артоматные цветочные воды, шагом уверенным прокладывая себе путь к источнику звука. Был он в столь прекрасном месте словно кусок грубой железной руды средь обработанных драгоценных каменьев - неказистый излом на ровной и гладкой поверхности, досадная трещина, уродливый скол. Наверное, здесь быть ему и не стоило, но фэа тянулось вперёд - туда, где уже были видны очертания двух фигур - пасущейся лошади и её хозяина. Нолдо шёл, пока линии фигур не стали чётче, пока дальность расстояния не перестала мешать ему видеть и понимать, кого он видит. Белизна волос сливалась с цветочной - слепляясь, срастаясь. Будто неделимы они были. И фигура хрупкая словно была продолжением этого поля, а не отдельным элементом. Средь тысячи Нот эльф уловил столь сильно знакомые, они ввинтились внутрь, порождая почти болезненную работу мысли - работу памяти, что с самого дна выуживала кадры, штрихи, мазки. Всё, что мог он помнить об этом Звучании. Перед взором Онтаримэ вставала череда изображений: широкие улицы Тириона, множество нэри и нисси, смех - переливами звуков. Ничто не могло заглушить лишь Его присутствие. Белокурая голова - в профиль. Он с кем-то разговаривает, затем встаёт в полоборота, лишь на мгновение взгляд обратив в сторону живого потока из эльдарских роар, где тут же был пойман он жадной впитывающей каждую черту восхитительного образа зеленью очей скульптора. "Мелькор," - шепчут сухие губы. Имя это щелчком возвращает Эктариона в реальность, где зримое в прошлом выливается в творящееся в настоящем - сплетением причинно-следственным.
- Мелькор? - эльда произносит имя вслух, опадая весь - коленями в землю, приминая травы. Смотрит Дитя Эру во все глаза и словно не верит. Столько лет прошло, столько моментов и возможностей безвозвратно упущено. И так много жаль. Быть может, ошибся он, и горный воздух напрочь лишил эльфа рассудка, а всё вокруг - дивное видЕние, сон?
"Я не хочу, чтобы меня будили," - осознание это приходит само, нэро даже не напрягает собственные мысли - они текут мерной рекою. Совсем не в такт взвившейся волнующейся Музыке.
Рука потянулась вниз - эльда не глядя отстёгивает кинжал в ножнах и бросает в сторону. Глупо, опрометчиво, опасно - он в сердце чужой вотчины, и хозяева вряд ли обрадуются такому гостю. Но не может быть хоть намёка на вражду и насилие там, где уже звучат радость и очарование. Эта же рука тянется вперёд - точно смог бы он так дотянуться, коснуться, ощутить плотность одежд, теплоту живого тела. Настоящесть того, о ком думы гнал из головы - много раз. Безуспешно! Образ, что бережно складывал нолдо - с каждой новой возможностью видеть Первого, с каждой встречей взоров, с пересечение и соударением ртути и зелени. Обновлял, наслаивал, удалял - излишне надуманное, плоды уже своей фантазии, порой стремившейся идеализировать объекты очень по-своему. И хранил, хранил, хранил.
От Майтимо с «любовью» и всей откровенностью.
Услышав имя свое, айну оборачивается и смотрит на того, кто произнес его. Смотрит и видит, как эльф - а это был именно один из квэнди - опадает коленями в ковер равнинных цветов, а после отстегивает кинжал и бросает его в сторону, не глядя, ибо во все глаза смотрит он на Первого, смотрит так, будто самого Эру узрел, а не Темного Валу. А он - Вала - смотрит в ответ, не роняя покамест ни слова в ответ, лишь ртутью глаз скользя по абрису коленопреклонного эльда, стараясь выцепить из образа его что-то неуловимо знакомое - уловить это и облечь в воспоминание и узнавание. Ведь видел он уже - знает - эти изумрудные глаза, когда-то ртутностью своей он ударялся в них, направленных прямо на него - сквозь перекрестие иных взоров, сквозь фоновый шум разговоров и шелеста тканей одеяний... Вот только где? Перед мысленным взглядом плывут картины Амана - извечного Амана, который Мятежный старался не вспоминать, ибо ничего хорошего пребывание в Благом для кого-то крае лично ему не принесло: унижение, клевета и снисходительное обращение с ним его братьев и сестер по созданию. Но почему-то именно этот затерянный остров прочно ассоциировался с обладателем глаз цвета сочной летней травы. Круговорот образов мчится со сногсшибательной скоростью и это заставляет Мелькора прикрыть глаза - кажется, что они несутся так быстро, что даже ветер, выбивающий мягкие пряди жемчужных волос, именно оттуда - изнутри. Айну медленно заправляет прядь за ухо и распахивает глаза: он вспомнил.
Тирион, людная площадь, позади - чуть сбоку - ремесленные постройки: кузни, гончарные, прядильни... Он говорит - нет, почти спорит - с Феанором. Тот что-то говорит Мелькору, активно и порывисто жестикулируя, и Вала внимает, желая, однако, возразить кузнецу и ювелиру, но тут ощущает кожей на себе пристальный взгляд. Лишь на мгновение голова Мятежного поворачивается на этот невербальный зов - почти крик - и соударяется с этой зеленью. Лишь на мгновение...
И вот теперь вновь - соударением таких разных цветов, которые очень редко могут гармонично сочетаться. Но очень редко - не значит никогда, верно?
- Да, это я. - слова наконец-то проливаются с красивых губ и ниспадают на травы практически у колен эльда, подхваченные ветром. Словно звон горных ручьев струится этот голос и нет в нем ни страха - Мелькор не боится чужака, он знает, что сила его - в его природе, ни самодовольства - лишь ответ на вопрос. - А ты? Ты - тот самый нолдо, что высматривал меня, но так и не решался подойти? - тонкие губы улыбаются шире и в улыбке этой чувствуются отголоски горечи и боли - они всегда с айну, пропитаны ими ноты Темы его, а потому и губы, даже улыбаясь, почти всегда кривятся. - Потребовались годы долгие, чтоб ты решился подойти...ко мне?
Отредактировано Мелькор (01-03-2017 19:38:26)
«История древнего мира
На каждом моем отпечатке,
И вечно идущим пунктиром -
Бессмертье в стерильных перчатках.»
***
Эльф стоял на коленях недвижим и словно сам воздух застыл круг него... нет, их обоих. Стеклянный купол будто возвели над ними - в нём заморожено время, в нём застыли звёзды. Всё было абсолютно статичным. Или то так долог был момент в перерыве меж ударами сердца его? Миг этот лёг чётким отпечатком в памяти - там он точно замер навеки, бережно хранимый, как когда-то хранил точно также эльда образ Его - собранный по крупицам, по осколкам, будто мозаика. И всё равно такой далёкий, такой жалкий по сравнению с блистательным оригиналом.
Взгляд нолдо снова скользил по уже когда-то виденым, но поистёршимся с течениям времени в памяти чертам. Вспоминал он глубину ртутных глаз, в радужках которых словно вращались целые миры, тонкие линии губ, скадывающихся прямо сейчас на его глазах в улыбку, стекая после ниже - вместе с волнами выбившихся белых прядей на столь же белые одежды - по хрупким плечам, тонкому стану и стройным длинным ногам, ибо ничто из этого не было скрыто ныне балахоном - и совершенством каждого изгиба божественного фана эльда откровенно, не таясь, наслаждался, весь звуча эстетическим восторгом, однако в какой-то момент в Нотосплетения Онтаримэ вторглась иная вязь - была она странной, уже когда-то испытываемая Эктарионом, но...
"Этого просто не может быть!.. Но Всеотец, только слепец не узрит красоту Величайшего из Твоих Творений, равных в которой нет Ему ни среди нэри, ни среди нисси..."
Подобное испытывал он вблизи погибшей во Льдах ниссэ, с которой хотел когда-то обручиться, но холод вод забрал её у него. И странно было нолдо ощутить нечто подобное. Это было... дико, против правил, против задуманной Эру эльфийской природы, против Замысла. Но вот они - Ноты. Вот она - искра зарождающегося пламени, которое способно было превратиться в будущем в целый пожар. И вот они - мысли.
"Так грациозен... и столь изящен, гибок - как лоза... Это тело могло бы принадлежать ниссэ."
Последние слова столь сильно смутили разум самого эльфа, что тот залился краской на мгновение, перестав жадно впитывать взором пленившие его черты. Но это же и помогло прийти в чувство и найтись с ответом, ведь пару мгновений назад восхитительный голос Айну разбил стеклянный купол и время вновь потекло.
- Всё так, Величайший, это был я тогда, - нолдо поднялся с колен одним текучим гибким движением, прикладывая руку к груди, - Меня зовут Эктарион, - уважительным поклоном и с тёплой улыбкой на устах, - И я не чаял когда-нибудь услышать вновь Музыку Твою, Сердце Мира, - только после этого эльф всё-таки даёт ответ на последний вопрос, - Вниманием Твоим практически единолично постепенно завладел один из великих кузнечных дел мастеров - даренное другому грешно просить себе, - а затем тут же порывисто добавив, - Но я жалею, что не сделал этого тогда.
Отредактировано Эктарион (01-03-2017 21:22:48)
От Майтимо с «любовью» и всей откровенностью.
Узнал его айну, а узнавши, ждал ответа на вопрос свой, но эльда, вместо него, первые минуты молча охватывал Мелькора своим взглядом - словно бы впитывал каждую черту и каждый изгиб фана, словно бы что-то в них искал. Смотрел жадно, алкающе, а затем густо покраснел. Будучи Стихией, Первый слышал звучание нолдо, но будучи же именно Стихией, понять звучание, правильно интерпретировать его пока что не мог, а потому новая дивная музыка окружала сейчас эльфа легким флером марева от подступающего жара и айну вслушивался в нее, слушая, но не слыша.
Все остальные звуки отошли на задний план, стали фоном, декорацией: тихое довольное ржание белоснежной кобылы чуть поодаль от них - она наконец-то дорвалась до сочной травы и совершенно не скрывала восторга своего, хлопая себя по крупу шикарным хвостом и всхрапывая от удовольствия, шелест цветочных лепестков и листьев, кои рваными перерывами тревожил ветер своим дыханием, редкие вскрики горных птиц, чьи голоса были настолько пронзительны, что казалось, будто это ребенок кричит, а не птица. Вале казалось, что если совсем прислушаться, то можно различить крики караульных на смотровых башнях Твердыни, что, скорее всего, было лишь иллюзией, но кто знает, что есть иллюзия для того, кто сам весь состоит из них?
Но тут эльда прервал поток мыслеощущений - он поднялся с колен и выпрямился, отвечая на вопрос. Поклон его виделся искренним и доброжелательным, но Мелькор даже при ином не сделал бы шага назад, нет. Он был горд, но не спесив, как младший брат, и именно гордость эта - как невидимая кость - никогда не давала его шее согнуться. Ни согнуться шее, ни ногам - отступить. Ежели для Отца именно эти качества являлись мятежными - он согласен был быть мятежником.
Однако то, что сказал нолдо, удивило айну - тон сказанного был мягок и учтив, а слова, что сорвались с губ его, редко срывались в адрес Мелькора от эльдар, в особенности от нолдор:
- Величайший? Сердце Мира? Кто научил тебя так обращаться ко мне, нолдо? Насколько я знаю, нолдор не очень жалуют Валар да и к тому же, по версии самих жителей Благого Края - не Вала я более. Как будто можно лишить Сути, запретив произносить Слово... - открыто и прямо смотрел на эльфа айну, будто возвращал ему сейчас тот его пожирающий черты и изгибы взгляд - обратно - и ноты искреннего интереса заструились тонкими лентами вокруг них, а когда эльф напомнил про Феанора, Первый качнул головой, - Да... Он был хорош. Порывист, упрям, но хорош. Однако, я не жалею об его смерти - то, кем он стал - далеко не то, кем он был. Но полно о нем...
От взора Мелькора не могло укрыться то, в каком виде перед ним явился квэнди и это решило дело: Вала в несколько шагов оказался у своей кобылы, погладив ее пальцами в атласе перчаток между ушами, а после выудил он из чертогов седельной сумки тряпку и склянку с водой. Не долго думая, айну смочил ею тряпицу и, вернувшись, протянул ее эльда:
- Отчего ты так грязен и как забрел ты в мои земли, Эктарион? Обычно в такие прогулки отправляются либо разведчики, либо сумасшедшие - так кто ты? - Мелькор слегка прищурился, все еще держа руку с тряпкой протянутой к нолдо и во взгляде этом плескалась ртуть, а в ней - искры интереса и подозрения.
«История древнего мира
На каждом моем отпечатке,
И вечно идущим пунктиром -
Бессмертье в стерильных перчатках.»
***
Окружали их вновь звуки и движение жизни вокруг, но эльда вмиг ослеп и оглох - ко всему вокруг, кроме образа и красивого голоса Валы. Как только увидел он знакомые черты, то преисполнился того же восторга, что охватывал всё его существо вблизи Первого из Валар. Однако ощущения и чувства не вечны - время всё меняет. И свои собственные метаморфозы нолдо встретил непониманием и смятением. Это пламя в нём не горело в Амане - был он заложником спокойной, пусть и жадной созерцательности, но сейчас... будь хоть крохотный, самый мизерный шанс коснуться божетвенного образа - он бы дерзнул. И эта мысль рождала в голове настоящую бурю новых - с каждым витком, с каждым завихрением сильнее закольцовываясь вкруг разума Эктариона. Он словно был в оке урагана. Может, так бы верный и сгорел в нежданно зародившемся огне, но вопросы Валы пригвождают его к реальности - якорем, не давая буре увлечь его столь далеко, что вернуться будет уже невозможно.
Искренняя улыбка не покидает уст нолдо, покуда Мелькор задаёт свои вопросы, и лишь слегка она пошатнулась, стоило отзвучать имени Пламенного. Такой острой Нотой неприязни встретил его верный, столь пронзительной она была, точно усопший нолдаран некогда нанёс эльфу личную обиду. В каком-то смысле... это так и было.
А затем Владыка Севера сделал жест, которого Онтаримэ никак не ожидал и первое время отвечал лишь крайне удивлённым, ошеломлённым взглядом. Когда оцепенение спало, Эктарион протянул руку к тряпице - лишь сейчас нолдо осознал, в сколь неподобающем виде предстал перед хозяином этого края. Беря предложенное, эльда на короткий миг лёгким касанием соединяет окончания последних фаланг пальцев с белоснежным атласом - тактильными поцелуями. И момент этот звучит в нём взрывом... чего? Восторга? Счастья? Волнение это было целым калейдоскопом эмоций и ощущений - и все они носили положительный оттенок, будучи ко всему ещё словно подсвечены на Нотном кружеве Музыки эльфа.
Но миг этот прошёл, и приходит время для благодарности.
- Спасибо Тебе, Сердце Мира, - и улыбается шире, - А зову так, потому что считаю, что более совершенного Творения Всеотцу не удалось создать. И теперь все Нотные вены и артерии Арды ведут к первооснове - Сердцу. К Тебе, - тряпица проходится по лицу, и влажность её - облегчение измотанному долгим путём во мраке эльфу. Приведя себя в некое жалкое подобие порядка, Эктарион возвращается к вопросам, которые требовали его внимания и ответов.
- Путь мой берёт начало от самого Оссирианда, Прекраснейший, - так он начал, - Пролегал он мимо Нагрода - королевства наугрим. Они добрый народ, но к потреблению своих ресурсов относятся негативно, потому я ушёл намного севернее по горным тропам Эред Луин - в поисках руды. Мне, как скульптору, без неё никуда в работе. Однако в поисках искомого имел я неосторожность провалиться глубже - вверх по отвесным стенам подняться обратно я не смог, потому пошёл тропами незнакомыми - авось куда-нибудь да выйду. Благо, еды я с собой беру обычно вдоволь. Но не рассчитывал, что проведу во мраке гор столь долгое время. Миновал я большое озеро несколько южнее и уже после него искал дорогу, что сворачивала бы на юг. А вышел... сюда. То, что счёл я ошибкой, теперь видится мне судьбоносным событием. И, думается мне, из двух вариантов... я всё же отношусь к сумасшедшим, - лёгкий прищур встречая своей искренней открытостью.
От Майтимо с «любовью» и всей откровенностью.
*совместный пост
Мелькор
Слушал его айну и едва заметная доселе улыбка вырисовывалась все четче на красивых губах - таким искренним и простым языком объяснял ему эльда причины и следствия, что привели его на Ард-Гален. Объясняли эти слова и вид его не парадный и взгляд будто бы голодный - не мудрено, что после стольких дней блуждания в подгорье даже взятые им припасы закончились.
После того, как нолдо вытер лицо, Вала не стал просить тряпицу назад, хоть и не тряпица это была вовсе, а хлопковый платок его, а вот еще раз к седельной сумке сходил и принес выуженное из нее большое сочное яблоко - его он и протянул квэнди со словами:
- Нет у меня более ничего с собой, нолдо, а за дичью нужно либо совсем в горы, либо южнее - к Приграничью. Но хоть что-то, верно? - и фрукт этот Первый уверенно кладет на ладонь эльфа, взяв его за запястье. - Северные яблоки не такие медовые, как южные, но чем богаты. Что до Сердца мира... Сердце - не очень благоразумный орган, эльда - и если я - Сердце, то кто же тогда Разум мира сего? - после этого Мелькор грациозно опустился на ковер цветов сначала коленями, а затем сел полубоком - подозрительность из взгляда исчезла и витала лишь мерными всполохами на нотном кружеве его Звучания. Было видно, что он не смущается присутствия квэнди и не ведет себя в окружении равнинных цветов, словно бы в Тронном Зале он - никаких церемоний и пафоса, все настолько естественно, что кажется попросту абсурдным, особенно для того, кто знал айну по рассказам и балладам Юга. Нет короны на его голове, хоть сказывали, будто и спит Мелькор в ней, нет пестрящих золотом и каменьями одежд - вместо них обычный, почти что домотканый мундир - разве что пуговицы у него из платины, да вместо короны венец из цветов луговых будет, как только Первый справится с плетением вязи стеблей, а именно этим он и занялся, как только слитным движением фана оказался на пестром ковре. Длинные пальцы, закованные в перчатки, подрагивают и плетут медленно - видно, что занятие это приносит сильную боль, которую Мелькор маскирует за легкой улыбкой, продолжая свои вопросы:
- Ты один живешь там, в Оссирианде? Расскажи мне.Эктарион
Нолдо понимал, где кроется корень расспросов о том, откуда он и не засланный ли. Его племя никогда не принимало мятежника в мирное время. А после событий в Форменосе - тем более. Но даже после того, как пролилась кровь их короля, верный отказался видеть в Тёмном Вале чудовище. "Чудовищ" создают те, кто бичуют невиновных и назначают их виноватыми, хотя сами же ими по факту и являются. Не только поэтому эльф был совершенно открыт, позволяя читать и Музыку и эмоции свои, точно открытую книгу - Эктарион искренне не хотел от Первого что-либо скрывать. Это называется доверием, хотя многие сочли бы такой аванс глупость и юношеской опрометчивостью. Однако Величайший раз за разом доказывал то, что нолдо на Его счёт не ошибается. В лагере нолдор чужака первым делом схватили бы и допросили. А уж потом думали бы, стоит ли на него тратить запасы провизии. А у Айну с собой было только это яблоко, и Он без раздумий отдал его незнакомому голодному эльфу. Многие ли из хвалёных светлых поступили бы так? Отнюдь.
Эктарион бережно принимает яблоко из рук Владыки, вновь на краткий миг онемев от этого осознания и от бессильности слов выразить его благодарность. Взгляд эльфа опускается вместе с присевшим на цветочном ковре Мелькором, и вновь кажется верному, что равнина и Вала словно перетекают друг в друга - красками и Звучанием.
- Нет таких слов на языке эльфов, чтоб я мог выразить мою благодарность Тебе. Спасибо, Сердце Мира. Но... как же Ты? Ведь Ты, верно, тоже проголодаешься, Величайший, - и нолдо разламывает яблоко пополам, одну половину протягивая обратно Первому. Близка была крепость, в которой Мелькора могли ожидать ещё более изысканные яства. И тем не менее.
- Сердце не всегда разумно, но оно искренно и правдиво. Неискренне лишь те, кто скрывают истинное его звучание или подменяют его другим. В Тебе оба эти начала едины - Разум и Сердце. И оба чисты, - а затем улыбка эльфа поблёкла, знаменуя озвучивание кощунственной прибавки к сказанному, - Но временами мне кажется, что Замысел Единого отравляет и то и другое.
Эльда опускает на колени перед плетущим венок Валой - дабы не пришлось для взгляда глаза в глаза тому смотреть на нолдо снизу вверх. Пальцы Айну работают медленно, словно сковывает их нечто. И Онтаримэ слышит эту боль - она словно въелась в прекрасное Нотное кружево Первого, болезнью поражая его. Проклятые Камни...
- Я живу один, но часто бываю в Нагроде и Белегосте. С наугрим легче найти язык тем, кто избрал своим ремеслом работу с камнем и металлом. Мне, к счастью, удалось это сделать, потому когда я начал обустраиваться в Оссирианде - не был обделён помощью. Также удалось договориться о том, чтобы смог я добывать руду в тех местах, где не копают сами наугрим. Приходится забираться дальше, но и жилы там встречаются богаче - совсем нетронутые места. Из добытого я вырезаю различные фигуры - этим занимаю бОльшую часть времени, - и рука нолдо на автомате дотрагивается до серебряной фибулы, - По друзьям только скучаю... - это эльф почти шепчет, вспоминая лагерь у озера Митрим с тихой грустью.Мелькор
Слушает рассказ нолдо айну и не перестает плести - это занятие дарит ему подобие успокоения и тренируют увечные пальцы - без работы те грозились совсем перестать слушаться своего владельца, а потому Мелькор через боль вязь эту стебельковую - вяжет, лишь иногда кривя губы в гримасе боли и отвращения к самому себя, памятуя о том, какими были его руки когда-то.
Когда эльф разламывает яблоко и половину протягивает ему, Вала качает головой, поднимая взор серых глаз на лицо квэнди:
- Нет, прими это яблоко полностью - я не голоден до пищи да и немного мне надо из нее... Лучше скажи, а почему один ты стал жить - обособленно? Эльдар обычно существуют общинами и одиночки среди них - редкость. Ты сам ушел иль выгнали тебя и ежели выгнали, то в чем твоя вина? - глаза айну все еще смотрели на эльфа, что не мешало уже не таким ловким, но все равно изящным пальцам связывать стебли меж собой особенными узлами, такими, что не расходились от носки, - А Замысел... Не стоит говорить о нем на Севере - на Севере нет Замысла, есть лишь Выбор и его последствия. Для каждого выбравшего.
Здесь к ним подошла лошадь Мелькора - та самая белоснежная кобыла, что слыла в конюшнях Твердыни одной из самых смирных, а подойдя, со спины Валы, слегка укусила его за плечо, а после уткнулась в него мордой, также смотря прямо на эльфа маслянистым чернооким взором, всхрапнув. От подобного проявления чувств Мелькор внезапно рассмеялся, повернув голову к кобыле и оглаживая её по морде руками, на время забыв про венок - и столь звонок и дивен был смех Первого, что в первый миг запросто мог не проассоциироваться с ним, но лишь в первый миг, а затем он щекой потерся о бархатистую морду лошади и вернулся вновь к нолдо и венку, ожидая ответов.Эктарион
Протянутая половинка так и не вернулась к изначально предложившему, а эльф не стал настаивать, хотя забота и доброта Владыки Северного края тронула его, а такие вещи нолдо долго помнил - дольше, чем злое.
- Всё так. Живу я один... и по своей воле и не по своей. Нет мне более места в лагере Второго Дома, так как освободил меня мой бывший сюзерен от клятвы, а присягать новому я не спешу. Слишком свежа... "пощечина", что я получил в разговоре с Лордом, - неприятно было говорить Эктариону об этом, и хорошо слышны эти Ноты в нём, однако прерваться позволяет ему дивное действо, развернувшееся напротив. Лошади Валы захотелось внимания Величайшего, и тот ответил лаской ей, звоном смеха своего заставив нолдо снова замереть, жадно ловя это чарующее звучание, точно сладчайшую песнь сирены - столь прекрасен и ни на что не похож был голос Айну.
Ртутностью своей Он снова нашёл его изумруды, словно позволяя говорить дальше - продолжением повествования.
- После прихода в эти земли вместе со всем Вторым Домом я долгое время не поднимал вопроса о произошедшем в Лебяжьей Гавани. Там погиб мой дядя - брат матери. Отца забрали Льды. Меньше шести лет назад я всё же затеял разговор с Лордом об этом и просил дать ответ лишь на один вопрос - если бы у него была возможность вернуться к тому моменту, когда мы подошли к Гаваням, он бы изменил свой приказ и не велел бы резать мореходов. И он ответил "нет". Сказал, что у нас был выбор - свои или тэлери. Я не поверил своим ушам. Мне было больно слышать это, потому что Лорд то ли действительно не видел другого выбора, кроме кровопролития, то ли не хотел видеть... Я попросил дать мне время обдумать услышанное, но времени мне не дали. Я был немедленно освобождён от клятвы и волен был уйти, куда захочу. Видно, плохим был вассалом... Ничего не стоящим для сюзерена и ненужным ему. Может, хорошо, что наши пути разошлись. Хотя осадок, конечно, остался...Мелькор
- Что, так просто взял и от клятвы данной ему освободил? Так вообще бывает, если столько вместе пройдено?
В голосе айну звучал неподдельный интерес и удивление - все он накладывал на канву Севера и не сходился узор ни одним рисунком. Даже лошадь замерла, продолжая смотреть на нолдо и не издавая более ни единого звука. Ветер утих и не теребил ни пряди, ни травы он - над равниной нависло марево тишины и покоя, что так редко можно встретить на Ард-Гален даже весной - местность предгорная всегда давала себя знать: постоянные смены погодных настроений были здесь нередким явлением. Вот и сейчас первой мыслью о затишье стало беспокойство, а не перед бурей ли, но посмотрев в сторону вершин горной гряды, айну не увидел никаких ее признаков да и звучание равнины было спокойным. Вздохнув, Мелькор вновь посмотрел на эльфа:
- И ты эти пять лет живешь один в Оссирианде? Почему не примкнул ты к иным квэнди? К синдар или нандор? Думается мне, что и народ Кирдана с радостью бы приняли к себе искусного скульптора - тогда почему именно одинокая стезя была выбрана тобой?
Задавая вопросы, Первый продолжал плести - и вот из под его пальцев почти законченный выходил венок: пышные бутоны цветов аккуратно шли друг за другом, прижимаясь тесно друг к другу разноцветными лепестками, а внутренняя вязь стеблей была аккуратна и крепка. Кинув взгляд на почти доделанное, Мелькор шире улыбнулся и добавил:
- В иное время я смастерил бы его быстрее намного, но в былое время и такой тяжести поступков за плечами не было, верно? - и тут, сделав последний узел, айну протянул венок эльфу, одновременно свободной рукой погладив лошадь вновь по морде, дабы не ревновала более и не кусалась.Эктарион
Протянутый венок оказался прямо перед эльфом, и тот пару мгновений смотрел вопросительно на Валу. Он был уверен, что венок предназначался самому Айну.
- Мне?.. - медленно смыкая пальцы второй руки на венке, аккуратно берясь за него, но не забирая. Что же до вопросов... Спроси его Вала об этом шестью годами ранее, и эльф бы горячо сказал, что сюзерен и вассал его крепко соединены узами клятвы, и что преданность и верность последнего служат прочным фундаментом для этого. Но теперь... нолдо лишь качает головой и даже не пытается усмехнуться - внести хоть каплю облегчения в повисшую тишину, лично для него показавшуюся гнетущей. Быть может, виной тому были мысли эльда о случившемся. А Мелькор продолжал задавать вопросы - хорошие, правильные. Эктариона действительно рады были бы видеть в Дориате. Или в Фаласе, где нолдо мог бы снова ходить под парусами. Но... куда бы он ни шёл, везде он видел тень безумия, отравляющего Арду. И Дориат и Фалас жаждали войны с Севером. Лишь одно останавливало - малость сил эльфийских. А Онтаримэ... больше не хотел без особой надобности обращать меч против кого бы то ни было.
- Ищу я мира, а не войны. Не пойду я под знамёна тех, кто хочет обнажать сталь не для защиты, а для нападения, даже не пытаясь усмирить жажду крови. Лучше один - у подножия гор, проводя время за созидательной деятельностью.
Таков был короткий ответ эльфа, обратившего свой взор на кобылу, которая не продолжила пастись после ласки. Словно всё ждала чего-то.
- Может, ей яблока хочется? - нолдо всё ещё не притронулся к нему и протянул кобыле некогда предложенную Айну половинку фрукта на раскрытой ладони.Мелькор
Вопрос эльфа на мгновение поставил Мелькора в тупик - так ярко зазвучали ноты эльда изумлением и почти что неверием:
- Конечно тебе, нолдо. Первый из Валар не страдает слепотой и ежели хотел я кобыле венок надеть, то вряд ли руку с ним вытянул вперед - в сторону тебя. - вновь тихий перелив смеха айну, как множество хрустальных колокольцев между ними прозвенели, но после красивые губы вновь скривились, - Трудно обрести мир без войны в мире, где она есть. Гласная или негласная. Но я понимаю тебя - многое сотворено уже руками нашими и много не воротишь назад, но не допустить повторения ли, продолжения ли - моя цель и очень жаль, что квэнди в понимании своем видят мир через войну. Нам, на Севере, непонятно сие, но мы готовы ко всему.
Увидев, что нолдо протягивает половину яблока лошади, а та вытягивает массивную шею и аккуратно половинку берет одними кубами, стараясь не укусить протянутую руку, айну усмехнулся, но мешать не стал - лишь прокомментировал:
- Ничего ей не хочется, она просто так любопытная чересчур. А свою половину ты съешь, нолдо, ведь нет у тебя более еды, так?Эктарион
- Я просто... непривычен. Везде, где бы я ни был, чужака вначале встречают остриями стрел или клинков и ведут допрос с пристрастием, потом уже решают, чего стоит незнакомец. А тут... - и эльф коротко улыбается, - По душе мне Северное гостеприимство. Но не мои волосы немытые бы украшать столь дивным цветам, а жемчуг Твоих. Однако венок взял аккуратно, цветы стараясь не помять. Кобыла приняла предложенное лакомство, а эльда было не жалко - любил он келвар и не обижал зверьё зазря. И сам яблоко попробовал - то действительно не было таким сладким, какими бывали южные, но Эктариону показалось не менее вкусным. Может, всё дело было в том, что эльф не был большим охотником до сладостей, а может и в том, что просто был дико голоден.
- Ваши яблоки ничем не хуже южных, - поделился своими мыслями с Валой верный, - Ты прав. Мои запасы иссякли день тому назад. Но я неплохой охотник и смогу на юге добыть себе пропитание. Спасибо Тебе за яблоко.
"Что же это я... Меня и накормили, и помогли грязь отчасти смыть... а я?"
Тут эльда тянется к своей не столь увесистой, но вместительной сумке. Снимая с плеча, Онтаримэ ставит её перед собой так, что Вала мог увидеть скудное содержимое. А была там всего лишь фляга с водой, немного инструментов, руды и... что-то ещё, что нолдо выудил откуда-то сбоку. На раскрытой ладони эльда протянул бабочку из малахита.
- Прими от меня, пожалуйста, этот подарок, - голос нолдо звучал мягкой просьбой, - Это малахит. Я сам добыл руду, обработал, отполировал и придал форму, добавив лишь немного золота - оправой.Мелькор
- Да, обычно так и встречают, и думаю, что не будь меня, на наших блокпостах тебя бы встретили так же - это лишь ответные меры к тому, что чужаки пришли на нашу землю с войной. Но мне стрелы и клинки без надобности - я слышу мелодии феар.
Мелькор не стал плести второй венок - слишком заболели руки и он поморщился.
- А чем ты будешь добывать себе еду? Кинжалом, который ты выбросил в травы и цветы? - голос звучал тихо и мягко и сквозило в нем то всепонимающее прощение, от которого у брата его младшего - Манвэ - сводило зубы и которое злило многих светлых айнур, кому довелось слышать этот тон и полутон, что струился где-то между.
А после квэнди порылся в своей явно малозаполненной сумке и протянул на ладони Вале вещицу, увидев которую, серые глаза Мятежного распахнулись, обрамленные каймой длинных густых ресниц:
- Как красиво, Эктарион... Это мне? - не задумавшись, Мелькор отзеркалил и вернул эльфу его вопрос, а после - аккуратно пальцами неимоверно болящими взял с ладони малахитовую бабочку, обрамленную золотым контуром, рассматривая в лучах явно клонящегося к пикам гор Анар, - Спасибо, я сохраню это... - все еще смотря на шлифовку и окантовку, ответил Первый, затем расстегнул несколько пуговиц мундира и спрятал вещицу в нагрудный карман. Эльф действительно обескураживал своей открытостью и простотой, которую Мелькор встречал редко, а уж от нолдор - никогда. Помедлив с минуту, явно о чем-то задумавшись, айну спросил:
- Никто не ждет тебя там, в домике твоем на юго-востоке отсюда, нолдо? И если не ждет, то могу я взять тебя с собой в крепость - есть лишь "но" одно, - вновь заправив изящным движением непослушную прядь за ухо, айну договорил, - Зайдя в Твердыню Севера, выйти из нее нельзя, покуда не дашь Клятву краю моему. А потому не спеши - обдумай, обратной дороги не будет. Никогда.
Мелькор пришпилил последние слова взглядом ртути своей к его зелени, а после - в одно движение - поднялся, будто тонкий белоснежный шпиль иллюзорной хрупкости и неподдельной красоты. Кобыла опять всхрапнула и начала копытом рыть землю, явно указывая на то, что Первому пора возвращаться, иначе кто-нибудь из его майар точно снарядится ехать и искать Владыку Севера. Но Вала, обернувшись спиной к нолдо, похлопал успокаивающе лошадь по шее, как бы говоря невербально ей, что не время еще - пока нет.Эктарион
- Тогда это вдвойне удача - что именно Тебя, Величайший, повстречал я на этих землях. Не каждый раз так везёт...
Только благодаря Мелькору Онтаримэ вспомнил, что он больше не при оружии, которым хоть и не защититься особо от тех же орочьих стрел, но, например, для рыбалки можно было выстругать себе подобие деревянного копья. Где теперь искать этот кинжал? Он ведь выбросил его, повинуясь голосу сердца - это оно вопило и звенело, требуя вести диалог безоружным.
- Что ж... ловить рыбу голыми руками я ещё не пробовал, - несколько смутившись своей рассеянности, ответил нолдо. Смущение это потонуло в недрах сумки, где он искал зелень, что напоминала изумруды его глаз. И казалось эльфу, что малахитовая бабочка, даренная в таком красивом и мирном месте, - наиболее уместна.
- Тебе, - просто ответил нолдо, понимая, что Владыка вряд ли ожидал такого жеста от него. Первый принял подарок и, судя по всему, счёл его красивым, и уже одно это заставило Музыку верного звучать довольством и счастьем.
Однако же... Далеко было эльфу до Айну в плане умения удивлять. Мелькор превзошёл все его самые смелые ожидания в плане гостеприимства, пригласив нолдо на Север и предупредив, чего ему будет стоит такой выбор - тоже открыто и честно. Эктарион аж потер собственную шею рукой, в крайне напряжённый вид весь придя. Не думал он, что столь скоро ему предложат дать новую клятву. О Севере он знал мало - и всё с чужих слов. И по факту если соглашаться, то... практически на кота в мешке. С другой стороны... если не пойдёт сейчас - никогда может больше не увидеть Мелькора. Сейчас это было чистой воды везение. А судьба редко дарит такие подарки.
"И ими пренебрегает только глупец. Вот только..."
- Чем же я буду заниматься на Севере? - вопросил эльда, - Я умею обращаться с мечом и луком. В качестве ремесла выбрал скульпторское дело. Что из моих навыков может пригодиться Северу?Мелькор
Вала все еще гладил лошадь, перетекая ладонью с шеи ее к междуушью, когда нолдо задал новые вопросы. Они показались вполне логичными и уместными - сейчас. Эльфу предстоял нелегкий выбор - сменить известное на неизведанное и несколько уточняющих вопросов явно не повредят. Айну обернулся на звук голоса с легкой улыбкой, охватывая весь образ стоящего напротив нэро - был он крепок и хорошо сложен, а природная гибкость, несмотря на плотную комплекцию, выдавала в нем хорошего воина-мечника. Впрочем, и руки Мелькор успел разглядеть - мозолистые, сильные, привыкшие к грубой физической работе, а значит вынослив нолдо, несмотря даже на то, что по ремеслу сердечному своему состоял в богеме и был близок к искусству. Ответы не заставили себя ждать:
- Север давно уже в состоянии негласной войны и тебе это наверняка известно, Эктарион. А посему военные твои навыки будут очень нужны моему краю, ибо войну развязать может кто угодно и нам нужно будет защищаться. Ангбанд - в первую очередь военная крепость и там будет серьезная военная подготовка, но не чужда ей и красивая архитектура и элементы искусства. Не видел ты никогда Твердыни, но поверь, красотой своей она поразить тебя: тонкие резные шпили, что остриями своими пронзают северное небо, витражные стекла и вырезанные из камня барельефы, фризы и пилястры - много красивых рельефностей украшают ее как снаружи, так и внутри и ежели тяга к творчеству продолжится, то разрешу я творить тебе, что-то привнося своего в обитель Севера.
Сказав это, Мелькор замолчал, давая время сказанное им обдумать нолдо и все же решить - право выбора почти священно здесь и уж айну точно не собирался эльфа лишать его.
А кобыла вновь начала всхрапывать и рыть копытом землю, но не обращал внимания на нее Первый - лишь смотрел на эльфа и ответа его ждал.Эктарион
Нолдо понимал, что этих вопросов ничтожно мало, чтобы понять, с чем ему предстоит столкнуться там, в крепости. Стены таили обитателей, явно не похожих на любой из народов, с которым Эктариону приходилось иметь дело. Хорошо это иль плохо - лишь время могло рассудить. И выбор его. Онтаримэ знал, что выбор уже был сделан. Он был сделан давно. Ещё когда ничего не было предложено - ответ был заведомо известен. Эктарион никогда бы не поверил, что можно пронести привязанность свою через столько лет - сохранить её и даже преумножить.
- Я буду рад продолжить заниматься любимым ремеслом в свободное от службы время, - медленно проговорил нолдо. Ему и впрямь не хотелось бы лишь мечом махать, пусть военная подготовка и сделала его сильным, что позволяло дольше не уставать при работе с камнем и металлом.
"Да что ж это я мнусь... В Амане ещё уверовал, что вздор всё - всё, что говорят про Него. А раз вздор, то не может Он быть Владыкой края, где царят жестокость и беззаконие. Я могу поверить... Один последний раз поверить..."
- Я согласен идти. Идти за Тобой на Север, - смотря прямо в глаза ртутные и весть излучая решимость.Мелькор
Произнесенные слова Мелькор встретил открытым взглядом - ртути по изумрудности, будто растекаясь этим жидким металлом по минералу, а на последних словах эльфа он широко улыбнулся, понимая, что выбор сделан и сделан он добровольно. Внезапно налетел порыв ветра, что разметал гриву конскую и хвост кобылы, пригнув стебли цветов почти к земле - они словно кланялись и айну, что выбор этот дал и нолдо - за то, что выбор сделал.
- Что ж, раз решился ты, то нам пора в путь. - одна ладонь Валы легла на холку лошади, а второй он подозвал эльфа, - Конь один у меня, поэтому поедем на нем вдвоем и постараемся не сильно утомить. - тихо рассмеялся Первый и легко вскочил в седло, будто и не весил он ничего совсем, а после - натянув слегка поводья, удерживая враз возжелавшее стрелой мчаться вперед животное, - Смелей же, Эктарион! Пора домой.Эктарион
Не возникло никакого сомнения в принятом решении - нолдо не привык колебаться. Выбрал, значит выбрал. Хорошо прогулялся под горами, однако... И никакого сожаления нет. Разве что он бы забрал Араусэ с собой да инструменты свои. Но об этом после.
Эктарион подошел поближе, полагая, что ему придётся поспевать рядом за белоснежной лошадью. Каково же было удивление его, когда Вала объявил, что поедут они вдвоём!
"Домой..."
Звучало столь же ошеломляюще, как и предложение. Однако в оцепенение верный не впал - напротив, продемонстрировал удивительную прыть, резвым текучим движением взбираясь в седло позади Владыки. И тут его застигло врасплох... словно разбили на осколки и собрали вновь, тут же утягивая в самое жерло вулкана. И весь вспыхнул он разом, стоило лишь почуять ему аромат, исходящий от волос Айну, ощутить хрупкость фана Его. И был он столь близко... столь томительно, сладостно, искусительно близко... Руку нолдо решительно кладёт на тонкий стан - отнюдь не с мыслью удержаться при езде, а с желанием обнять всю хрупкую фигуру, но удаётся ныне лишь широкой грудью ощущать спину Величайшего и утопать, утопать в этом аромате.
- Iluindo... - срывается с уст его одно лишь слово, сказанное горячим шёпотом.
"Эру... спасибо за то, что Он есть." С этой мыслью эльда совсем пропал - с концами, безнадёжно, безвозвратно, без каких-либо шансов освободиться от этих чар. Чарами было зародившееся и ныне воспрявшее - ширящееся пламенем своим, языками своими облизывая самую суть эльфа - чувство, именуемое живущими влюблённостью.Мелькор
Как только нолдо запрыгнул в седло следом за айну, его рука внезапно по-хозяйски обвила стан Мелькора, а звучание взвилось снопом искр, словно в огромный костер с размаха закинули бревно. Мелькор даже обернулся, чтобы удостовериться не свалился ли тот из седла, хоть лежащая на нем рука явно говорила об обратном. И все равно, аккорд был такой силы, что даже кобыла громко заржала и начала перебирать ногами землю, топчась и все порываясь броситься вперед - в сторону величественной Тангородрим. Повернув жемчужноволосую голову в профиль, Первый с прищуром скосил взгляд на обнимающую его руку и проговорил:
- Даже не испросив разрешения? - изящная бровь медленно поползла вверх, выгибаясь дугой и красноречиво объясняя эльфу - невербально - как относится к подобному жесту сам Вала. - Я люблю порывистость и напор, но когда они в разумных пределах, эльда.
Голос Мелькора был все так же красив и мелодичен, просто звучание его вмиг словно инеем покрылось, обрастая колкими снежинками и помогали этому ощущению еще и кривящиеся в усмешке губы.
Все еще держа поводья крепко, Вала не трогал лошадь с места - он понимал, что без этого вынужденного объятья квэнди будет трудно удержаться в седле даже на такой покладистой кобыле, но звучание нолдо выражало какие-то новые нотные сочленения, которые подсказывали айну, что совсем не вынужденные они, а наоборот - желанные и что напор этого эльфа конкретно сейчас явно граничит с наглостью.Эктарион
Холодность тона прилетает увесистой пощечиной, вмиг опуская с небес на землю замечтавшегося эльфа. Горячность нолдо возвращается к нему бумерангом - на этот раз отрезвлением и приходом в чувство. Рука момениально покидает фана Валы, а Эктарион весь смущается, усилием воли заставляя Мелодию свою перестать бесноваться и метаться, точно тигр в клетке.
- Прошу принять мои извинения, Величайший. Происходящее сейчас очень важно и волнительно для меня, в волнении я погорячился. Не хотел действиями своими оскорбить Тебя.
Музыка нолдо затихает, и весь он силится успокоиться, хотя так ли это посто... Особенно с его искренностью и открытостью. И очень... очень горячим нравом.
"Сдурел что ли?!"
- Могу я найти в фана Твоём опору в дороге? - звучит спустя мгновение вопрос-просьба, хотя эльда бы понял, если бы ему после случившегося велели держаться ногами - за лошадь, а руками - за воздух.Мелькор
Спокойно выслушивает айну извинения эльфа - до самого последнего слова, до затихания последнего звука и лишь после этого все тем же голосом отвечаем ему на вопрос-просьбу:
- Можешь. Одной ладонью - пальцами.
А после голову вновь вперёд поворачивая и резко пришпоривая кобылу - с места в галоп. И та рванулась с места, более не удерживаемая поводьями натянутыми, а из под копыт её комья земли полетели и позади осталось цветочное море. Зато впереди, с каждой минутой, приближалась царственная скала, за которой уже виднелись шпили Твердыни Севера - дома, куда так стремилась и лошадь и её седоки. Ветер бил в лицо и рассмеялся Мелькор, ещё сильнее пришпоривая коня - чтоб быстрее галопа, чтоб до свиста в ушах. Причёска его вовсе растрепалась, но пряди жемчужные не мешали обзору - вовремя порывы ветряные их в стороны убирали и, отсмеявшись, Вала снова заговорил - громко, стараясь перекричать звонкий топот копыт и шум рассекаемого ими воздуха:
- Смотри, нолдо, это Тангородрим - опора моего трона, а за ней - сам трон!
Здесь же за скалу завернули они и пред очами предстала крепость - огромные неприступные стены, где по центру - массивные ворота. За ними же виден был Ангбанд: как и рассказывал айну, тонкие шпили кололи небо резными иглами сводов своих, а ажур, созданный из камня, издали казался тончайшим кружевом. Лучи закатного солнца играли отблесками разноцветного огня на витраже стёкол и было все это вкупе так прекрасно, что слепило глаза. Ещё несколько минут - и лошадь пронесла их через распахнувшиеся перед Мелькором ворота и цокот копыт ее по мощённому внутреннему двору возвестил северян о том, что Владыка Севера вернулся.Эктарион
На сей раз касание вышло почти невесомым - точно эльф в самом деле решил держаться за воздух. Разум нолдо всё ещё был смущён произошедшим. Бывший втородомовец никогда не слыл особо спокойным нравом, исключая разве что своё ремесло - в нём им владели хладная сосредоточенность и терпеливость, от которых в нынешней ситуации не осталось и следа.
Кобыла несёт их вперёд в стремительном, почти яростном галопе, точно оба они - и Вала и эльф ничего не весили. В благоговейном восторге нолдо взирал на уходящие словно до самого неба остриями своими три головы горы - словно земля в этом месте разверзлась, обнажая кости свои. Смех Мелькора был единственным музыкальным сопровождением в этом пути, он же до сих пор звучал в ушах верного, даже когда равнина осталась далеко позади, а кобыла уже ступила через открытые ворота - к Твердыне, поражающей сочетанием изящества и силы в формах своих.
- Вот ты какой, Ангбанд...
Оболочка была необычной, но определённо привлекающей внимание, но эльда больше беспокоило наполнение.Мелькор
Как только они достигли центра двора, айну натянул поводья и похлопыванием ладони по шее животного, усмирил лошадь, чтобы та ненароком не встала на дыбы. Позади них спешно закрывали ворота, а рядом с ними, нёсшие службу орки и урукхаи - офицеры, пытались не смотреть на прибывших во все глаза. Тут же кто-то подбежал и подхватил коня под уздцы по распоряжению старшего по званию, подали в поклоне Вале руку, но тот легко спешился сам, глубоко вдыхая чистый прохладный воздух.
- Ну вот мы и дома, Эктарион. - прошла гроза, не было более в голосе Первого инея, растаял он под лучами заходящего солнца, но более того - он зазвучал, более не таясь и не усмиряя Темы своей, дабы не привлекать ненужного к себе внимания и весь Ангбанд зазвучал синхронно с ним, пульсируя и вибрируя нотами своими, шепча Мелькору обо всем и обо всех, делясь с ним секретами и своей любовью. Здесь каждый камень пах аккордами его и с непривычки это могло оглушать. Первый обернулся на эльфа, внимательно посмотрев на него своими большими и ртутными глазами, беспокоясь как бы плохо тому не стало от обилия Музыки.
А в Крепости был обычный день: орки в военной форме таскали воду в вёдрах из колодцев, неся их через служебные входы на кухню, кто-то нес мешки с провизией, кто-то бежал с поручением от начальства. Группа орков в стороне отдыхала и над чем то смеялась, разговаривая, а где-то по левую руку от Мелькора - за поворотом - слышались тренировочные команды - там были казармы и плац, и чей-то грозный командирский рык отдавал приказы чётко и выверено - будто выстрелы. С Валой ирчи старались не то, что взглядом не встречаться, но и вовсе без разрешения не смотреть на него - боялись за разум свой и глаза. У орков отношение к Первому было особенное - священное. Они любили его просто за то, что он есть и им совершенно не нужно было глазеть на эту красоту, рискуя ослепнуть, чтобы верить ему и в него.
На прибывшего же с айну нолдо смотрели во все глаза - с любопытством и без всякого намёка на враждебность - чистый искренний интерес на так похожих на эльфийские лица - лицах. У более старших орков они были со многими шрамами, а в глазах читалась усталость от войны или, что было ещё хуже, ожидания ее с мгновения на мгновение.
Сказав что-то держащему под уздцы лошадь урукхаю, Мелькор вновь обратился к эльфу:
- Сейчас предстоит небольшое знакомство с Главнокомандующим и его генералом - я не могу и не хочу проводить тебя в твердыню тайно, а после решу, как обустроить тебя.
Добро пожаловать домой, Эктарион.Эктарион
Спешившись следом за Айну, Эктарион позволяет себе оглядеть двор, и поневоле пересекался этот взгляд с орочьими. На удивление, не были они похожи на описываемых в эльфийских легендах уродивых мерзких тварей, о которых рассказывали перебравшиеся в Благословенный Край Пробуждённые. Ещё одна ложь... Одна в череде множества - бисером по одной нанизываемая и составившая узор неправильной картины, через призму которой эльдар судили о Севере. Впрочем, сам Онтаримэ судить пока не спешил.
Прикрыв глаза, он вслушивается в загремевшую Музыку - такой эльф её ещё ни разу не слышал. Собственно, Первый мог прогреметь ею и в Амане - наверняка. Но какой удар это был бы для неподготовленных к такой мощи эльдар. Прямо как Эктарион - сейчас, широкой ладонью проводя по лицу и на мгновение смыкая большой и указательный пальцы на собственной переносице. Лишь после этого верный поднимает взгляд на Валу - незамутнённый, вполне ясный.
- Какое непривычно громкое Звучание... - а затем с улыбкой добавляет, - Теперь дом будет Звучать для меня так.
Грозный рык, доносившийся откуда-то сбоку и словно совсем рядом, напомнил ему о его собственных начинаниях в качестве фехтовальщика. Правда, эльфийской голос редко был способен прямо на рык.
- Я благодарен и я готов, - коротко и просто.
«История древнего мира
На каждом моем отпечатке,
И вечно идущим пунктиром -
Бессмертье в стерильных перчатках.»
***
Вы здесь » Эндор » Наша летопись » Архив отыгрышей Тёмного Блока » Если судьба преподносит второй шанс - надо брать. 28 мая, 6 г СиЛ
610-987-677
faithiss
