Эндор |
|
 |
 |
 |
 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Эндор » Безобоснуйные эпизоды » Возвращение блудных братьев
Примерное время действия: 466 год Солнца
События: После изгнания из Нарготронда и неудачной попытки покушения на Берена и Лютиэн Келегорм и Куруфин возвращаются к остальным братьям.
Действующие лица: Канафинвэ, Туркафинвэ, Морифинвэ, Куруфинвэ, остальные - по желанию.
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
Со стороны это могло бы показаться настолько удивительным, что почти нереальным, но в долгие несколько дней пути на восток Курво мало волновала судьба Сильмарилля. Его не слишком трогали Берен и Лютиэн, Кархарот и Тингол, как и несчастный Финдарато, как и все, кого прямо или косвенно затронула чудовищная и в то же время прекрасная история, позже названная поэтами и историками Лейтиан. Курво думал о том, как, оказывается, легко терять близких, когда они попросту умирают.
Давным-давно расставание с женой, оставшейся в Амане, казалось ему болезненным. Позже он узнал, что это ничто по сравнению с тем, что он чувствовал бы после её смерти. Потеря отца показала ему, что такое настоящее горе, а пленение Нельо — добило. Теперь и то, и другое казалось таким смешным... Как это легко, мрачно думал Куруфинвэ, терять родных, когда они сражаются с тобой плечом к плечу, на одной стороне, за одну цель, и всего-навсего не выживают! Иное дело – предательство. Курво уже слышал это слово из уст Второго и Третьего Дома после их путешествия через Хэлкараксэ, но никогда не понимал до конца его значения. Нет, даже они, даже они не знали, как это больно, когда предают на самом деле, открыто, глядя в глаза...
...Когда предаёт твоя плоть и кровь, твой единственный сын. О нет, мучения, вызванные Клятвой, и мысли о Сильмариле были ничем по сравнению с этой мукой! Курво едва хватало на то, чтобы краем глаза наблюдать состояние брата и немного беспокоиться ещё и за него. Немного – ведь это всего лишь любовь к женщине! Такая пустяковая проблема на фоне предательства Тьелпэ. Конечно, он не говорил этого вслух и её давал брату знать, что считает так. Он просто молчал, не отвечая ни на что, не делясь эмоциями и запирая бурю у себя в груди.
Они ехали на восток, в Химринг, и, пытаясь отвлечься, Курво задумался, как их примут. Упрекнут ли, что не отбили Сильмарил? Или станут винить в смерти Финдарато? Или, как положено братьям, все поймут с полуслова? Или окажутся на стороне Берена и Лютиэн? В последнее Курво на верил. Ему казалось, что он хорошо знает своих братьев, и не сомневался в их понимании. Тем не менее, когда крепость замаячила на горизонте, он обернулся к Турко и заговорил впервые за несколько дней:
— Как думаешь, как нас примут?
Отредактировано Куруфинвэ Атаринкэ (29-03-2016 21:55:12)
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
В свою очередь Туркафинвэ был только благодарен брату за молчание во время долгого пути - у Третьего тоже хватало своих болезненных тем, которые обсуждать не хотелось. И Лютиэн в них уделялось всего лишь второе место, да и то... при воспоминании о потерянном друге дориатская принцесса начинала только раздражать как виновница размолвки. Да и то — девушку феаноринг знал всего-ничего, а в итоге оказался предан тем, с кем до того прошёл не один бой и был вместе даже здесь почти пять сотен лет — если мерить по нынешним светилам. Но в целом итоги стрельбы Курво по влюблённым Охотника более чем устраивали: с одной стороны, тень вспыхнувшей страсти всё ещё оставалась, и из-за неё не хотелось, чтобы Лютиэн пострадала — пусть даже из-за брата; но ещё хотелось, чтобы она тоже ощутила, каково это — терять кого-то дорогого и близкого, так что смерть адана была бы очень кстати.
Они уже подъезжали, когда молчание всё же было нарушено...
— Как думаешь, как нас примут?
— Вполне очевидно, что по головке нас за всё это не погладят - мы же возвращаемся без Верных, совсем одни, и оружие у нас осталось только моё. — Опасаясь Атаринкэ ещё больнее ранить, Турко поспешно переменил тему разговора. — А врать про произошедшее опасно — они там уже могут знать о произошедшем в Нарготронде — или узнают вскоре каким-то образом. Лучше попытаться делать вид, что ничего не было, а если начнутся допросы - придётся рассказать с покаянным видом. И лучше не при Нэльо.
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
Курво вздрогнул: мысли брата резко разошлись с его собственными.
— Разумеется, я на собирался врать. Зачем? Что за резон? Какое оправдание может быть лучше чем правда (а правда в том, что мы шли за Клятвой)? Без верных... Это, конечно, паршиво, но оправдываться? Как будто в неверности моего... — он словно подавился словами. — Я хотел сказать, как будто в неверности наших верных есть наша вина. Если она есть, я её не вижу. Как будто они не слышали на площади в Тирионе, за кем и за чем мы шли в Эндорэ! — Курво прорвало после долгого молчания. Он расходился все больше. — Как будто нам есть в чем каяться! Каяться нам должно было бы, если бы мы игнорировали зов Клятвы; и если бы тот же Нельо на нашем месте поступил бы иначе, я бы его осудил.
Всем своим видом: побледневший, с огнём, полыхающим в глазах, с рукой, сжавшейся в кулак на месте рукояти утерянного кинжала, — всем своим видом Куруфинвэ выражал, что лучше было бы братьям согласиться с ним. Ждать встречи оставалось не больше получаса. Ворота Химринга открылись перед всадниками.
Курво не отвечал на вопросы, только зыркал на вопрошавших так, что вопрошающие замолкали. Только один раз, когда жена его бывшего верного в страхе спросила, живы ли ушедшие за ними в Нарготронд, он неохотное раскрыл сжатые в белую полоску губы и уронил:
— Живы и здоровы.
Бросив коня на попечение конюших, он поймал первого попавшегося воина и резко спросил:
— Кто из лордов сейчас в крепости?
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
- Я просто пытаюсь предположить своеобразный ход мыслей наших старших братьев, с которыми я общаюсь дольше, чем ты. - Гасить вспыхнувший факел по имени Куруфинвэ Атаринкэ было уже поздно, но можно было убедить не жечь себя лично. Да и его недомолвку Третий понял прекрасно, и решил вмешаться. - Неужели ты думаешь, что мне легче после того, как эта дориатская певчая птичка увела моего Хуана? Или ты вообще не задумывался о том, что я ощущаю по отношению к нему, и для тебя он был просто пёс, хоть и чудесный?! Детей-то у меня нет. - Последнее прозвучало даже с лёгкой горечью.
По открытию врат Курво отправился отводить их общего коня отводить на конюшню, Охотник же, едва забрал с коня свои вещи, решил не тянуть с неизбежностью встречи с остальными и поднялся на жилые этажи - где пока и остался ждать Пятого, попутно обдумывая перспективы встречи с братьями. Нэльо на глаза лучше пока не показываться вообще... хорошо бы переговорить с близнецами. Надеюсь, что им тут не заморочили совсем голову и им даже в голову не придёт нас осуждать. А вот остальных действия я бы предсказывать не стал. И поедйствует ли на Морьо в этот раз то, что я его старше?
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
— Горько же будет, если ты прав, предсказывая их реакцию, — мрачно уронил Курво. Странно, но вспышка брата не заставила его огрызнуться в ответ, как заставило бы любое подобное обращение от кого-то ещё, но, напротив, остудила. Он обернулся, заглядывая брату в глаза. — Я не хочу сказать, что тебе легче, Тьелкормо. Я не знаю, кому из нас легче, и это не тот вопрос, который вообще стоит задавать. У меня никогда не было такого друга. У тебя никогда не было сына. Это все, что имеет смысл сказать, — Курво говорил отрывисто, с явной неохотой роняя одно слово за другим. Ему было неловко произносить вслух то, что было для него понятно без слов.
Слова Турко заставили его усомниться в том, знает ли он, как отреагируют братья. Сам он чётко осознавал, что в нынешнем состоянии представляет собой бочонок с гномьим порошком, который взорвётся от одной искры. Возможно, стоило оттянуть разговор, остыть, смириться, подготовить себя, принять хотя бы и ледяной душ после дороги... Но Тьелкормо, видимо, уже отправился на поиски братьев, и чего Курво не хотел делать, так это бросать его одного. Он поспешил следом.
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
Послание из Нарготронда пришло недавно. Увесистое такое послание, объёмное. Даже с учётом мелкого и аккуратного почерка Рэсто. Кузен редко писал лордам Первого Дома хоть что-то. А тут письмо на нескольких листах, которые принёс не голубь, а кречет. Майтимо тогда читал это вслух. А после, увидев ошалевшие глаза брата, передал листы Кано. Кузен в письме подробно и без прикрас рассказывал о случившемся в Нарготронде, и о том, что случилось после. Рассказал он и о том, что Финдарато погиб, и о том совете, на котором средние феанариони "проявили" себя во всей красе. И теперь эти самые братья едут в Химринг в надежде найти у старших поддержку и понимание. Ага, сейчас, четыре раза.
Когда дозорные сообщили, что средние скоро приедут в крепость, Майтимо коротко и чётко высказался, что видеть их не желает, к тому же им в этом просто повезло, ибо иначе всё окончилось бы братоубийством. Ибо Нельо после того письма был зол как стая волколаков и дракон в придачу. Так что на встречу с братьями отправился Кано с приехавшим недавно по делам в Химринг Морьо.
Турко он увидел ещё в коридоре жилого этажа и пока молча показал рукой идти за собой в небольшую каминную залу, которая как раз подходила для такого разговора как нельзя лучше. В комнате Кано занял одно из кресел с высокой спинкой, стоящих у окна. Морьо же расположился у боковой стены, чтобы не отвлекать братьев на себя и своё присутствие. Он видел, что происходило со старшими и с менестрелем в особенности, потому решил поприсутствовать на всякий случай. К тому же ему самому было интересно, что же такое разозлило Нельо. Письма он ещё не успел прочитать, а потому был почти не в курсе, что произошло.
Ну а Кано был зол. Зол именно на братьев. И собирался им высказать всё, что думал о них и об их поступках и поведении. Но пока сдерживался, выжидая того, как поведут себя братья, поскольку хотел сначала выслушать их точку зрения по этому вопросу, а уж потом высказывать им своё отношение к произошедшему.
Мы бы искали покоя,
Но нам не дано найти.
Проклятье наше такое –
С Клятвою в бой идти.
И опять знание характера братьев и менестреля в частности подсказали Третьему, что молчание Кано - это затишье перед грядущей бурей. Об этом кричало буквально каждое движение старшего брата. Вот только было непонятно пока, что Макалаурэ так взбесило - то ли Нарготрондские вести долетели сюда несколько быстрее ожидаемого, то ли было что-то ещё... но что тогда Турко мог только теряться в догадках. Второй загадкой было отсутствие самого старшего из братьев - хотя он мог и просто ждать где-то ещё, и тогда новоприбывшим придётся трудно... О чем, впрочем, и размышлял всё время, пока направлялся следом за своим непосредственно старшим и младшим братьями, не ожидая Курво, а веря, что тот и сам обо всём догадается.
В зале, которая и была целью их перехода, Охотник не смог отказать себе в удовольствии расположиться у камина и немного погреться 0 время-то было уже далеко не летнее. А уже потом высказал мучающий его вопрос.
- Кано, я прекрасно вижу, что ты в ярости, но мне неведомо, что её вызвало. Я очень надеюсь, что отсутствие здесь Нэльяфинвэ не есть причина твоей злости и с нашим Рыжим всё в порядке. - Опасение было вполне искренним, Турко и впрямь отчаянно надеялся, что Майтимо не оказался вторично у Моргота... от подобной мысли Третий даже передёрнулся...
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
Курво вошёл в залу через несколько мгновений после того, как Тьелкормо закончил говорить. Скинув с себя плащ широким жестом на ближайшее кресло, он окинул обоих братьев взглядом и удивлённо воскликнул:
— Кано, Карнистир! Безумно рад вас видеть, — сложно было сказать, сарказм это или искреннее выражение чувств, а вероятнее всего их смесь, характерная для Курво. — Но, признаться, я ждал увидеть Нельо. Мне сказали, он в крепости. Я хочу говорить с ним.
Только сказав это и устроившись в кресле чуть дальше от камина, чем Тьелкормо, Курво соизволил повнимательнее вглядеться в Кано и сделать соответствующие выводы. Всё же он знал своих братьев так же хорошо, как и Охотник, просто слишком полагался на объединяющую их Клятву и недооценивал иногда доводящие до раздражения моральные принципы старших. Впрочем, теперь уже и Курво понимал, что прогнозы Турко были верными.
— Кто тебе написал? — с деланной невозмутимостью спросил он. — Рэсто или Тьелпэ?
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
Менестрель решил дождаться Курво, потому и не заговорил прежде, чем тот вошёл в комнату. Да и тогда не сразу, поскольку брат начал явно не с того, с чего следовало.
А вот Морьо в ответ откомментировал.
- Заметно. И столько же бы наверное ещё не видел и не расстроился.
Кано покосился на него и мысленно кивнул. Вот уж правда. Сразу, с первых слов видно, что Пятому этот разговор нужен совсем по другому поводу, а потому, не состоись он, и Курво бы ничуть наверное не огорчился бы. Впрочем, пора бы и самому ответить, раз уж оба виновника этого разговора пришли и расположились в креслах.
- С Нельо всё в порядке. Но на этом разговоре он присутствовать не будет, лично от него отказавшись. - Спокойствие давалось Макалаурэ с большим трудом. Ьудь это возможно, он бы тоже не стал сейчас говорить с братьями, но... Если не старший, то он. Морьо к сожалению для этого не подходит. Хотя... От Четвёртого можно было ожидать всякого, в том числе и полной солидарности с Турко и Курво. Морьо, он ведь вообще эльф непредсказуемый. Впрочем, судя по последней его реплике, он явно не на стороне остальных средних, понять бы только, разделяет ли мнение старших или придерживается своей собственной точки зрения.
- Рэсто. Тьелпэ ни с кем из нас не хочет иметь никакого дела. Даже писать не хочет. - Новая, сказанная условно спокойным голосом фраза - ответ на вопрос Курво. Надо же, догадался, что братьям всё стало известно. Хорошо. К тому же Рэсто никогда не славился излишним приукрашиванием фактов, так что всему тому, что он написал, можно было полностью верить. Что старшие и сделали.
- Рэсто в письме рассказал обо всём произошедшем. Теперь я хотел бы услышать вашу версию событий. Для начала. - Кано по-прежнему удерживал и в тоне голоса, и в словах, и даже на лице чуть прохладное спокойствие. Хотя внутри у него именно что бурлила ярость. Ну какого ж балрога? Они что, действительно не осознают всего того, что умудрились натворить? Ведут себя, будто ничего не случилось. А Турко ещё и спрашивает, чего это он в ярости... Понятно же чего.
Мы бы искали покоя,
Но нам не дано найти.
Проклятье наше такое –
С Клятвою в бой идти.
Так... значит, Артарэсто уже и сюда успел письмо отправить. Но он мог рассказать только про Нарготронд - а, значит, пока не стоит освещать эту недавнюю историю с нападением... и так позора нахватались. Размышляя о том, что он скажет, Туркафинвэ сочувственно взглянул на самого младшего из присутствующих здесь братьев - опять тому напоминают про его утрату. Хотя Кано сейчас может в назидательном порыве ещё не раз упомянуть в разговоре Тьелпэ - просто чтобы Атаринкэ ещё больше почувствовал тяжесть от пережитого.
- Кано, а стоило ли говорить о том, что Тьелпэ не хочет ничего о нас знать? Брату и так тяжело переживать случившееся между ним и его сыном, не стоит ещё и заострять на этом внимания. Нам и без того хватит тем для поучительной беседы, поверь. - Сперва Охотник хотел сказать всё это через связь мысленную, но потом решил, что так он не сможет передать в голосе раскаяние - которое почти не испытывал, - а потому сказал во всеуслышанье,стараясь при этом показать, как он сожалеет о случившемся. Право же пересказать это самое случившееся Турко предпочёл отдать Пятому, как более искусному и в речах, и в целом, к тому же изобретательному.
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
Курво задержал взгляд на Морьо.
— Ты ошибаешься, — сухо и лаконично.
Да, это было болезненно. Что-то сверкнуло и погасло на дне глаз Куруфинвэ, губы сжались чуть плотнее, но этим реакция на напоминание и закончилась. Он качнул головой:
— Нет, всё в порядке. Нет нужны избегать этой темы, словами все равно ничто не изменить, — то, что он сумел остаться бесстрастным, произнося это, можно было бы приравнять к подвигу.
Курво откинулся в кресле, собираясь с мыслями.
— Нашу версию событий? Изволь. В Нарготронд пришёл смертный по имени Берен, сын Барахира, и по праву стал требовать невозможного. Инголдо задолжал ему своей жизнью, и на основе этого смертный потребовал собрать войско в Ангбанд за Сильмарилем. Кто лучше нас понимает бесполезность этой затеи? Ты и сам прекрасно знаешь, Кано, что, будь у нас силы достать Сильмарил, мы бы уже собирались в дорогу. Но таких сил до сих пор нет ни у нас, ни у кого-то ещё в Белерианде. Я напомнил об этом Инголдо, но он не стал меня слушать, данное обещание поставив выше элементарной логики. Оставался только один способ удержать собравшегося на верную гибель кузена — выступить публично. Мы и выступили. Я говорил о соотношении сил Нарготронда и сил Ангамандо, о недавней Браголлах, о Клятве, наконец. И меня послушали. Я убедил почти всех, практически каждый в зале был готов отговаривать Инголдо от безумной затеи. Я не учёл только одного: упрямства кузена. То, что затевалось, как его спасение, только ухудшило ситуацию, потому что меня услышали все, кроме самого Инголдо. В итоге он ушёл почти один, кучка эльдар не в счёт. Я пытался его удержать, нашёл его после совета, пытался говорить наедине — все тщетно; он словно обезумел. И знаешь, Кано, хвала Эру, что он погиб. Ты понимаешь, что случилось бы, умудрись он на самом деле добраться до Сильмариля? "Будь он друг или враг... или смертных дитя", Кано. "Ни закон, ни любовь". Не знаю, как тебе, а мне хватило Альквалондэ. Я не хочу ещё одной резни за Сильмарил.
Курво замолк, позволяя братьям переварить услышанное; налил воды из стоящего рядом кувшина в кубок, ополоснул горло и продолжил.
— Пытаясь смириться с мыслью, что едва ли мы ещё когда-нибудь увидим Инголдо, мы с Тьелкормо решили отвлечься и отправились на охоту. В лесу мы нашли красавицу в плаще. Дочь Тингола, Лютиэн. Она искала следы Берена, и мы отвезли её в Нарготронд. Бедняжка сошла с ума от любви так же, как Инголдо помешался на своём долге. Я не хотел отправлять женщину туда, где и мужчину-то ждала смерть. К тому же, её судьба стала иметь значение в наших глазах: Тьелкормо влюбился, — коротким взглядом Курво извинился перед братом за прямоту: ходить вокруг да около не имело смысла. — Никакие увещевания на девушку не действовали, пришлось удерживать её силой, но она сумела сбежать, прихватив с собой Хуана. Не знаю, жива ли она сейчас или сгинула вместе с Инголдо и Береном... — он снова сделал глоток воды. — Рэсто винил нас в смерти брата, даже слушать не желая о том, что мы пытались, напротив, его спасти. За историю с Лютиэн он уцепился, как за возможность повесить на нас ещё одно обвинение, а потом ещё и прицепился к моему живейшему участию в управлении Нарготрондом, слепив из всего этого обвинение, что якобы мы пытались захватить власть. Если честно, даром мне не сдалась эта пещера. Я бы лучше отстроил заново Аглон. Но Рэсто поверили и благополучно выставили нас вон из города. Собственно, на этом история заканчивается. Мы поскакали прямиком сюда.
Хотя Курво и попытался уверить братьев, что упоминание о Тьелпэ не делает ему больно, все же в собственном рассказе он опустил момент с отречением. Рассказывать об этом не было ни сил, ни необходимости. Куруфинвэ помолчал, а потом в заключение добавил с горькой усмешкой:
— Если честно, я представляю, что там мог написать тебе Рэсто. Поэтому вопрос следующий, Макалаурэ: кому из нас ты веришь, ему или мне?
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
Охотнику Макалаурэ ничего не ответил, потому что слово взял Курво и принялся рассказывать их с Турко версию произошедшего. Кано слушал, изо всех сил сдерживая себя на месте, чтобы дослушать, а не врезать Пятому в середине рассказа. И ему это даже удалось. Но только до конца повествования. После держать себя в руках он уже не смог. Особенно сильно на него подействовал последний вопрос брата. После чего встав, но оставаясь около своего кресла и смотря на Курво, Кано заговорил. И голос его постепенно набирал громкость. Вот теперь ясно можно было видеть, в какой ярости менестрель. Ибо в подобное состояние он приходил редко, но в таком случае всем лучше было прятаться и не высовываться, пока буря не иссякнет.
- Рэсто написал то, что было на самом деле, Курво. И готов был подтвердить это даже в осанвэ, если бы то потребовалось. Финдарато не сошёл с ума. Он тоже в своё время давал клятву. Не такую, как мы, но всё же. И с ним ушли всего десять воинов, Курво. Всего десять. И имя каждого из них я могу тебе сейчас назвать. И пошло бы больше, если бы вам не взбрело в головы отговаривать нарготрондцев от этого похода. Курво, что могут одиннадцать эльфов против Саурона и его приспешников? Ничего. Потому они и погибли все до единого, что их было мало. Из этого выходит, братья, что смерти этих десяти верных и смерть Финдарато теперь на вас, ибо по вашей вине им не хватило сил противостоять тому Злу, что засело на Тол-Сирионе. И знаешь, Курво, этой смерти вам не простят ни в Нарготронде, ни даже здесь, в Химринге. Этой смерти вам не простим ни Нельо, ни я. Вы не хотели повторения Альквалондэ? Что же, радуйтесь, вы посеяли смуту и раздор в Нарогарде. И из-за ваших деяний погиб один из элдар, кто действительно мог хоть что-то серьёзное противопоставить Северу. И после этого вы хотите, чтобы мы вам верили? Чтобы мы вас поддерживали и одобряли? Да правильно Тьелпэ сделал, что отрёкся от тебя. На его месте я бы поступил также. И теперь я действительно понимаю, почему даже добрый и мягкий Рэсто не смог его убедить изменить решение или хотя бы приехать сюда и рассказать всё лично. Мне казалось, это был достаточный повод, чтобы задуматься. Ну а если у тебя, Курво, не хватает ума, чтобы понять. - Менестрель резко развернулся к Турко и продолжил в том же тоне. - То хотя бы тебе, Турко, уход Хуана мог всё объяснить. Ибо Хуан - не просто собака, и не вещь, чтобы можно было его "прихватить с собой". Он пёс из своры Оромэ, и по слухам даже мелкий майа. И вы мне будете доказывать, что какая-то эльфийка могла вот так запросто взять и увести его с собой? Пса, который одолевал волколаков? Ну и кто после этого сходит с ума? - И уже смотря на обоих братьев разом. - Не хотели повторения Альквалондэ? А не думаете ли вы, что нас оно ждёт, только теперь в Дориате, если конечно смертный сможет добыть сильмарилл? И не кажется ли вам, братья, что Финдарато поступил как поступил только из-за того, что вам вдруг захотелось его остановить? Что вы влезли в дело, которое вас касалось только косвенно? Да попроси Арато помощи, нолдор бы объединились. Но вы показали ему, что всё бесполезно. Потому он и пошёл один. Потому с ним и пошли лишь десять эльфов. Гордитесь, братья. Вы закончили то, что не успел доделать Моргот, что исправил Майтимо. Теперь нолдор окончательно разделены враждой. Ибо смерть Арато теперь лежит на всём Первом Доме. И помяните моё слово, мы ещё останемся без поддержки и помощи в решающий для нас момент. - Кано умолк, продолжая стоять напротив братьев и смотреть на них холодным яростным взглядом, не сулящим ничего доброго. Высказанная только что речь не принесла облегчения, а только разозлила ещё больше. И это действительно было опасно. Кано мог сорваться в любой момент.
Мы бы искали покоя,
Но нам не дано найти.
Проклятье наше такое –
С Клятвою в бой идти.
Братьев Тьелкормо выслушал внимательно, не вмешиваясь, а лишь потом решил вставить и своё слово - поскольку некоторые вещи в речах обоих братьев ему показались неверными.
- И сто именно нам там оставалось делать, когда явился Берен и начал во весь голос заявлять про наш Камень, что он его уже пообещал принести этому лесному королю?? Да попроси он что-либо иное - и мы бы и сами, быть может, его поддержали - но мы же некогда дали Клятву, и она до сих пор довлеет над нами. Не буду скрывать, что мы хотели уберечь как можно больше сил Нарготронда. И лично я желал и желаю гибели только этому человеку, а Финдарато мне даже жаль. Что же до Рэсто, то вот это письмо сильно уронило его в моих глазах. Когда он его отправил? До или после нашего изгнания? Если до, то это вообще трусость - не решаться ничего сказать нам, а втихую сообщить тебе в обход нас. Если после, то ещё можно объяснить случившееся гневом - но тогда чем он лучше нас, что вот так захотел нас унизить? Единственное, за что ему спасибо - что не дал нас убить. - На минуту Третий замолчал, потом продолжил говорить уже на болезненные лично для него темы. - По поводу того, что Хуан - не просто пёс, я даже соглашусь. И я бы выразился немного иначе - что не прихватила с собой - Турко гневно посмотрел уже на Атаринкэ - а что переманила на свою сторону и они оба сбежали. И к тому же позже Хуан вернулся ко мне...а потерял я его уже по пути сюда. - Как именно, Тьелкормо уточнять пока не стал. - К тому же, Кано, ты и сам знаешь, что такое зов сердца. Да, я влюбился в ту синдэ, и не моя вина, что она оказалась ослеплена жалостью к этому адану. Который, кстати, вообще подозрителен. Просто, не будь его вмешательства - вообще всей этой ситуации бы не возникло. И мир между нолдор мог бы быть установлён. Но нет, является этот смертный - который до Дориата побывал не иначе как у Моргота в гостях, потом же соблазняет несчастную девушку, воспылавшую к нему жалостью, а потом ещё предлагает Финдарато этот гибельный проект. И... возможно, даже хорошо, что там остался Тьелпэ - хоть у кого-то осталась там голова на плечах, чтобы удерживать Рэсто от такого же слепого доверия людям, которое уже сгубило его брата. - Туркафинвэ показалось хорошей идеей повесить всех волколаков на Берена, к тому же сам феаноринг действительно так считал.
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
Курво почти убедил себя, что будет спокоен. Почти.
Вначале краска бросилась ему в лицо, потом отхлынула, оставив яркие глаза сверкать на белом полотне кожи. Кулаки сжались, стиснули подоконник, и все его тело сжалось в пружину, которая вдруг резко распрямилась. Курво сам не заметил, как оказался на ногах:
— НЕ СМЕЙ! Ты! Не смей, слышишь, не смей вешать на меня смерть Инголдо! Да, Рэсто пишет тебе правду. Я применил все возможное красноречие, чтобы остановить нарготрондцев, и я уже проклял себя за это, и проклял не раз, поэтому свои проклятия можешь придержать при себе! Рэсто пишет правду, на понимая моих мотивов. Не народ города я хотел остановить, а его правителя. Даже пойди за Инголдо весь Нарготронд, даже пойди за ним все светлое воинство Белерианда, это привело бы его к гибели или плену. Мы разбиты после Браголлах, отношения с Дориатом (как наши, так и Берена) натянуты; мы потеряли слишком много и прошло слишком мало времени, чтобы мы успели остановиться. Да, я хотел остановить безумный поход Инголдо, потому что его клятва — это всего лишь обещание, а наша клятва — это Клятва. Но не моя, слышишь, Канафинвэ Макалаурэ, не моя вина, что воинство я переубедить смог, а государя — нет! Я не виноват, что всех мои слова убедили, а одиннадцать эльфов — нет! — он принялся ходить по комнате, сжимая и разжимая кулаки. — Я не виноват, что Инголдо не внял голосу разума! И я оплакивал, слышишь ты или нет, я оплакивал его не менее, чем вам Рэсто, хотя и более скрыто. Артаресто — идиот, решивший своё бесконечное горе выместить, найдя виноватых, и виноватыми оказались мы. Между тем, хотя вина на мне есть, в помыслах её никогда не было, — остановившись и переведя дыхание, Курво продолжил мягче, с горечью: — Я успел полюбить Инголдо за время жизни в Нарготронде. Ты говоришь, что на простишь меня? Мне не нужно твоё прощение в том, за что я себя не прощу. Только ты винишь меня в злом умысле, а я себя — в недальновидности. Выдохни, Кано, второго Альквалондэ не будет. Надо полагать, Берен уже мертв, а не мертв — так погибнет в скором времени. Финдекано не смог без помощи Валар выкрасть пленника с внешней скалы Тангородрима, так скажи, возможно ли выкрасть самое охраняемое сокровище из самого сердца Ангамандо? Я не знаю, что именно заставило Инголдо сделать то, что он сделал. Знаю только, что не из злобы попытался его остановить. Поэтому злой умысел ставить себе в вину я не позволю, — кулак припечатал по столешнице, а Куруфинвэ скосил глаза на Морьо. Что он думает по этому поводу? Кого поддержит в конечном итоге?
Слово взял Турко, и Курво только молча кивнул, подтверждая, что согласен с братом. Оттенок их слов отличался, отношения к одним и тем же вещам были хотя и совсем немного, но разными: Тьелкормо было "даже жаль" Финдарато, в в то время как Курво действительно скорбел. Но оттенки оттенками, а общий смысл совпадал.
Пока Третий говорил, Куруфинвэ потихоньку ушёл в горьковатые размышления.
Вновь он пропустил слова, сказанные по поводу его сына. Он знал, что ещё не готов говорить об этом. Что на разговор о чем угодно, но только не об этом ему хватит сил. Кано считает, что Тьелпэ поступил правильно? Пусть считает. Выговорившись, выплеснув свою ярость, Курво ощутил странную апатию. Ему вдруг стало все равно. Хуже уже просто не могло быть.
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
- Я буду вешать на тебя эту смерть, Курво. Буду, до скончания дней. Ибо ты, ровно как и Турко, виноват в торм, что Финдарато погиб. Погиб, зная, что предан клявшимися ему в верности эльфами, предан и оставлен наедине со своей клятвой родичами своими, которые первые должны его были поддержать, либо хотя бы не ставить ему препон. И по твоим первым словам не видно, что ты скорбишь о его смерти. Тебе от этого похоже легче стало. - Макалаурэ не остановил ответный окрик Курво. Его бы сейчас пожалуй мог остановить только Нельо, но Нельо здесь не было, да и он дал добро на все действия и слова, которые Кано посчитает нужным сделать или сказать. Ну ещё пожалуй мог бы попробовать Финдарато... Но он вообще был мёрт. Так что... Кано продолжал отвечать Пятому со всё теми же интонациями, что говорил до того. - Курво, это не Рэсто идиот, а ты. Да при чём тут положение нолдор в нынешнее время? Нолдор пять сотен лет не могут одолеть Врага. Но! Сейчас Моргот не ждёт от нас удара, он думает, что убийством Нолофинвэ ясно дал нам понять, что все наши подуги бессмысленны. И вот этим можно было воспользоваться. Ну или... Коли вы так невзлябили того смертного, убили бы его. Или отговаривали бы его, а не народ Нарготронда и не Финдарато. Июо для Финдарато его клятва не просто слова. Как наша Клятва не просто слова для нас. Как клятва идти за нашим отцом была не просто словами для дяди. Курво, я буду винить тебя в сдучившемся. Потому, что не верю, что ты мог поставить свои интересы выше интересов целого народа, выше жизни своего родича, выше мира среди нолдор. И знаешь, если этот человек ещё жив, если он всё ещё на пути к Ангбанду, я желаю ему удачи. Ибо верю, что он справится. Потому, что тем, кто совершает безумные поступки, обычно сопутствует удача. К тому же в его делах и помыслах нет злого умысла. Он любит, а это прекрасно. - Он всё равно не снимал с братьев обвинений. Более того, он убедился, что Рэсто обвинил их верно, что все его доводы в пользу этого оправдываются и подтверждаются. А значит соглашаться с Курво и его доводами - только подтверждать тот факт, что Рэсто был не прав.
Заговорил Турко, и пришлось прервать разговор с Курво, чтобы выслушать Охотника и ответить ему.
- Эльфа нельзя заставить любить насильно. И вскружить голову, запутав и смутив, тоже нельзя. Ты сам в том убедился на личном примере. Это лишь людям свойственно. К тому же эльфа нельзя заставить любить дважды. В этом ты тоже убедился. Так что у тебя, Турко, не было шансов завоевать расположение дориатской принцессы. Ты должен был это понять и отпустить. Но ты не понял, и удерживал. В итоге лишился и возможности снискать дружбу девы, и своего пса, который решил, что ты поступаешь неверно и ушёл к той, чей путь правильный. А письмо было написано на следующий день после вашего изгнания из города, и точно не по причине гнева. Рэсто описал случившееся просто из желания поведать нам версию стороннего наблюдателя. И он это сделал. Будь иначе, я бы не попросил вас рассказать вашу версию событий. Я хотел понять, насколько она отличается. - После с какой-то горечью в голосе уже обоим. - Вы виноваты ещё и в том, что оставили Нарогард без его правителя, лучшего для него правителя, в тяжёлое время, е когда Финдарато там справился куда как лучше чем Рэсто. И знаете, будь там я, я бы не "пытался удержать Финдарато", а попытался найти иной способ. Не выступая перед всем народом, а отдельно с Финдарато и тем человеком. Не может быть, чтобы тот путь, по которому всё пошло, был единственным.
Менестрель вернулся в кресло и устало откинул голову на спинку, прикрыв глаза. Но это совсем не значило, что он прекращает разговор. Нет. Просто основную часть своего негодования на братьев он уже выплеснул, теперь можно было чуть поусмирить свой пыл.
Мы бы искали покоя,
Но нам не дано найти.
Проклятье наше такое –
С Клятвою в бой идти.
Чем дальше говорил Макалаурэ, тем больше Тьелкормо казалось, что его не то что не услышали - даже не попытались. И вот это Охотника разозлило до такой степени, что он даже встал.
- Кано. Будь добр меня взять и выслушать, а не задавливать своей моралью, как именно нам полагалось поступить. Откуда тебе знать, что то за человек был? Ещё раз говорю - на нём вполне мог быть подарочек от Моринготто - а иначе с чего бы мы там так стали с ума сходить? И тогда Лютиэн просто необходимо было от него оградить, но у нас не вышло. Как и с Финдарато. Да, я готов признать, что пытался удержать принцессу - но это было и ради её же блага, и из-за моей любви к ней. И смерти ей я уж точно не желаю. Будь способ оторвать её от этого Морготом проклятого адана - я бы это сделал. Очень жаль, что ты не хочешь видеть фактов, а цепляешься за идеалистичность своего представления. Очнись, Кано. Это весьма жестокий мир, а не сказки из твоих песенок и не Аман. И ещё - ты уже несколько раз говорил про единство между нолдор - а что сейчас делаешь ты сам? Я и говорю с тобой только потому, что ты мой брат, а не кто-либо ещё. И нам сейчас семерым надо сплотиться, а не ссориться по любому поводу. Будь добр то же самое сказать Нэльо, а то ему чувство справедливости настолько затмило глаза, что он почти позабыл про узы братские, которые никуда не делись. - Немного выговорившись, Третий садиться обратно не стал, а встал около стены за своим креслом в ожидании ответа.
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
На этот раз Курво вначале помолчал, дав высказаться Тьлекормо. Затем медленно встал и подошёл к смотревшему на Север окну. Несколько мгновений он выглядел невероятно, чудовищно усталым, но мгновения прошли, он взял себя в руки, и его лицо снова окаменело.
— Да, я виноват в том, что Инголдо погиб так, как он погиб. Погиб, положив вместе с собой головы нескольких эльфов, а не целого войска. Погиб, зная, что родной брат его, племянница и прочие родичи живы и когда-нибудь отомстят за него. Погиб, но, по крайней мере я на это надеюсь, осознав свою ошибку и нашу с Тьелкормо правоту — а мы были правы. Да, во всем этом виноват я, и мне плевать, что ты винишь меня в этом, потому что сам я знаю, что это хороший финал. Ты видно, хотел бы, чтобы мы погибли вместе с ним — ну прости, что не оправдали ожидания. Одного говорить не смей: не смей говорить, будто я рад его смерти. Я признаю, что все сложилось лучше, чем могло бы сложиться; осознаю, что погибло меньше эльдар, чем могло бы погибнуть, и как политик рад этому, но как брат я безутешен. Скажи, как часто ты видел скорбь открытой на моем лице? У меня есть два повода скорбеть, и я скорблю по обоим, но жизнь продолжается, и никто не увидит меня ни плачущим, ни безутешно печальным. Было бы странно ожидать от Куруфинвэ Атаринкэ чего-то другого, Кано.
Курво замолчал. На сей раз он говорил медленно и спокойно, не отводя и не опуская взгляд. Насколько секунд звенела тишина, и затем он продолжил.
— Давно ли ты имел дело со смертными, Макалаурэ? Мы пытались отговорить и Нарготронд, и Инголдо, и Берена. Но эти атани, эти однодневные мошки, не умеют заботиться ни о ком, кроме себя. Дав клятву, Финдарато оказался обязанным роду алчных эгоистичных существ, и я сочувствую Лютиэн, влюбившейся в того, кто не более, чем позарился на её красоту и богатство. Возможно, путь был и не единственным; возможно, где-то мы допустили ошибку. Давно ли ты приравниваешь ошибку к убийству? Сравнивая же слово, которое Инголдо дал Барахиру, и нашу Клятву, ты просто смешон. Ты же менестрель и должен уметь отличать обещания от Песен Силы. Ничто, кроме простого угрызения совести, не обрушилось бы на его голову. Что станется с нами, если мы нарушим Клятву, ты знаешь без меня. Не желай смертному удачи, он мертв, можешь быть в этом уверен. И поделом ему, дерзнувшему возжелать две великих драгоценности Эльдар: сокровище Синголло и сокровище Феанаро.
Отредактировано Куруфинвэ Атаринкэ (23-04-2016 23:30:02)
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
- Будь на нём подарочек, Турко, это бы заметили ещё в Дориате. Лютиэнь, Мелиан, да даже Завеса бы его туда не пустила в первую очередь. А не заметили бы там, увидел бы Финдарато, увидели бы его верные. Но Берен - простой человек, не затемнённый, не искажённый. И я не идеализирую ситуацию. Да, я согласен, что Лютиэнь опасно идти за ним в Ангбанд, да, я понимаю, что можно было попытаться её остановить. Но не удерживать, Турко, не силой. Ты же помнишь, каждый элда свободен сам выбирать свой путь. Она выбрала. И теперь остаётся только надеяться и верить, что у них всё получится. Вопреки всему получится. - Менестрель замолк на некоторое время, потом качнул головой. - Я не смог бы переубедить Нельо, даже если бы этого хотел. Но я не хочу, ибо по-прежнему согласен с его мнением. И Турко, то, что мы сейчас на вас злимся и то, что я сегодня затеял с вами этот разговор, не значит, что в случае надобности мы не будем действовать с вами сообща. Но именно в случае надобности. В ваших ошибках поддерживать вас мы не станем. Хватит уже и того, что Третий Дом теперь нам помогать не станет, даже если их помощь будет для нас смертельно важной.
А про то, почему средних так взбесило намерение смертного... Тут даже говорить нечего, ответ на поверхности. Клятва. Сказанная дважды Клятва. Она незримо подала голос, напомнив о себе, когда речь зашла о сильмариллах. Она затуманила разум обоим средним, не давая думать логически и верно. Вот и Курво до сих пор думает Клятвой, а не умом и слушает её, а не свой разум и не своё сердце. Макалаурэ вздохнул, посмотрев на Пятого.
Вы так ничего и не поняли... Если бы вы не вмешались, он мог бы и не погибнуть, или погибнуть, но иначе и уже только в результате своего решения. А так он погиб из-за вас, он был вынужден идти на смерть и те, кто шли с ним, знали, что идут на смерть тоже. И дело тут не в том, сколько в итоге эльфов погибло - десять или тысяча, дело в том, что из-за вас нарготрондцы предали своего короля, своего вождя, того, за кем должны были идти все, а не только те, кому твои речи, Курво, не затмили разум. - Новая пауза. И Кано вновь продолжил говорить. - Поздравляю тебя, политик. Ты можешь гордиться. Вы с Турко успешнейше доделали то, что не успел и не сумел доделать Мелькор. И то, что так кропотливо, медленно и трудно восстанавливали мы все на протяжении всех лет Первой Эпохи. - Кано грустно махнул рукой. Всё равно братья ничего так и не поняли. И не поняли, почему Нельо сейчас их даже видеть не хочет... А ведь Нельо ради мира, ради единства нолдор пожертвовал куда большим, чем они все остальные. А ведь именно Нельо столько лет добивался этого самого мира, чтобы даже после войны, после поражения в Браголлах нолдор не стали отдельными группками эльфов, которые так легко победить. И казалось бы всё так и было... Но а теперь... Теперь Курво не понимает, в чём их ошибка, и в чём они были конкретно не правы... Ну а Макалаурэ не в силах так объяснить, чтобы он понял. Ибо они с Пятым слишком по-разному думают. И в данном случае это помеха.
- Быть уверенным и знать - вещи разные. Так что я всё равно пожелаю ему удачи. Даже если он уже мёртв, она ему всё равно пригодится. - Прикрыл глаза и устало потёр виски пальцами. - С людьми я дело имел. Все они разные, как и элдар. С Береном как и с его отцом я дело не имел, но не думаю, что Финдарато стал бы обещать помощь плохим людям, чья душа была бы черна и корыстна. И я не думаю, что Лютиэнь не почувствовала бы неискренность, если бы она была в отношении к ней Берена. И я буду продолжать сравнивать две клятвы. Ибо о нашей Клятве многие думают точно также как ты о клятве Арато. И сила клятвы не в том, Песня Силы то или нет. Сила клятвы в том, искренно в неё верит давший или не придаёт ей значения. Подумай об этом, брат мой. Владела бы Клятва твоим разумом и сердцем, так же сильно, обращай ты на неё меньше внимания, чем обращаешь сейчас.
Мы бы искали покоя,
Но нам не дано найти.
Проклятье наше такое –
С Клятвою в бой идти.
Тьелкормо только оставалось дивиться старшему брату - неужели он, менестрель, что всегда видел картину шире остальных, сейчас упёрся только лишь в своём видении мира и не способен хоть сколько-нибудь понять братьев младших.
На подобные дебаты Охотник ответил лишь устало - накатывавшая было злость куда-то разом испарилась.
- Кано. Ты знаешь, насколько Моринготто хитёр. Мне и Курво тоже это известно. И он вполне мог просчитать всё или почти всё в этой истории. Да, он мог подозревать, что Тингол способен послать этого... адана за чем-то подобным. То, что прозвучал именно Сильмарилл - это как раз удача нашего врага - но я не уверен, что на этого лесного короля не повлияли через Берена. Далее. Мы предсказуемо реагируем на Камень и Клятву - и происходит то, что происходит. Да, я признаю, что влюбился в эту лесную принцессу и до сих пор не хочу, чтобы она погибла, в отличие от адана. Да, я хотел бы, чтобы она почувствовала боль от его потери - раз уж она его любит - но чтобы она при этом жила.И мне жаль её, что она так оказалась слепа. Её и тебя, что упорно не хочет видеть очевидного, а прикрывается какими-то идеалами вместо того, чтобы хоть немного попытаться понять нашу сторону, а не Артафиндэ и его пока ещё живого брата. Птому что если они так будут продолжать - Моринготто их первым и и снесёт. Даже с учётом там наличия наших теперь уже бывших Верных и Тьелпэ. И, раз уж тут такое к нам отношение, то... идти нам двоим, к сожалению, некуда - и ты сам об этом знаешь. Но и твоего к нам равнодушия мне сейчас уже как-то хватило с излишком. Пойду... проверю пограничные земли, а то орки что-то пошаливают. Вернусь, когда ты действительно всё обдумаешь, а не будешь под гнётом эмоций. - После чего Туркафинвэ уже молча встал и постарался покинуть эту оказавшуюся такой негостеприимной комнату как можно быстрее, желая уже только оказаться на холодном ветру, чтобы очистить голову от ставшего вдруг липким, подобно паучьим тенетам, тепла.
Семь братьев Клятвой связаны одной,
И эта клятва не чета всем прочим.
Мы как один в любой вступаем бой
За Сильмарилл! За подвиг отчий!
(с) Скади
Кано не понимал. Нет, не так: Кано не хотел понимать. Он словно не слышал ни единого слова. Курво умел быть красноречивым, но его красноречие не могло действовать на того, кто не слушал. Да и чёрное отчаяние где-то в груди не давало сосредоточиться, давило, мешало ясно думать.
— Нет, это ты так ничего и не понял. Потому что ты не хочешь ни слушать, ни понимать. Много что могло или не могло случиться, по-разному могли сложиться события, если бы мы пустили все на самотёк. Инголдо мог не умереть. А мог погибнуть и положить вместе с собой все наше войско. В таких делах нельзя полагаться на удачу, и мы выбрали самый безопасный — не для нас самих, Кано, но для всех Эльдар Белерианда — путь. Возможно, мы ошиблись, а возможно, предотвратили великое зло. Никто не предал Инголдо, и сам он наверняка это понимал. Не предательство — отказаться участвовать в безумии. Нельо не предал нашего отца, отказавшись жечь корабли. И если бы все нолдор разом отказались их жечь, это тоже не было бы предательством. И если Рэсто не идиот, то он все равно поддержит нас, когда придёт время сражаться, а если он идиот, то это не моя вина. Я понял тебя. Я понимаю, на что злишься ты, понимаю, на что злится Нельо. Понимаю, что на нашем месте вы двое поступили бы иначе. Но это был наш выбор и наш путь, и было бы неплохо, если бы ты в свою очередь прислушался к моим словам и хотя бы понял истинные причины нашего поступка. Если ты, конечно, злишься не на то, что мы не погибли вместе с Инголдо, — эта фраза вышла неожиданно зло, много злее, чем Курво собирался её сказать. Его изматывал этот бесконечный разговор, в котором он, Турко и Кано раз за разом повторяли одно и тоже и никто никого не слушал. Рассуждения Кано о клятве и Клятве обозлили его ещё сильнее. Подобная позиция брата, родного брата, точно так же дважды произнесшего сокровенные слова Клятвы, казалась ему непозволительной, кощунственной. Крепко сжав пальцами каменный подоконник, Курво резко бросил:
— В таком случае не обессудь, но вопрос напрашивается сам собой: насколько искренно вы с Нельо верите в нашу Клятву?
Это было обвинением, и серьезным — таким, каким Курво никогда бы не осмелился бросаться раньше. Но он был измучен и зол, раздражён одновременно усталостью и возмущением, потерял на последнюю неделю слишком многое и продолжал терять даже сейчас, а именно добрые отношения со старшим братом. Рассуждение о Клятве стало последней каплей, и Курво ничуть не сожалел о брошенном обвинении, жёстко и упрямо заглядывая в глаза Кано.
Между тем Турко вышел. Курво не стал его задерживать. Он бы тоже с удовольствием вышел отсюда вон, но ярость была такой сильной, что её нужно было выплеснуть. И выплеснуть на виновника этой ярости, чтобы потом не сорваться с кем попало. Оставшись с Морьо и Кано в комнате, Курво, подумав, отправил Тьелкормо осанвэ:
«Я рад, что ты со мной», — вышло немного горько. Если бы эмоции и интонации были жестами, то это осанвэ было бы крепкой рукой на плече.
И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!
Сказать, что Нельо был зол, значило не сказать ничего. Именно поэтому он и отправил Кано встречать младших, иначе их судьба была бы незавидной. За всю свою жизнь старший сын Феанаро ни разу не поднял руки на братьев - и не собирался, хотя, видит Эру, временами было нелегко. Но обычно хватало тяжелого взгляда либо сурового слова, а вот сейчас, когда он был как никогда близок к братоубийству, слов явно не хватало. Цензурных. И произнесенных ровным голосом, а не разносящихся далеко за пределами Химринга. Нет, это дело строго семейное, негоже верным знать о таком позоре. Хотя что там - о нем и так знает вся Арда. Либо же узнает рано или поздно, и этому никак не помешать.
Майтимо в ярости саданул кулаком по столу. Он не обладал столь ярким даром предвидения, как Финдарато - имя отозвалось в сердце болью гораздо более сильной, чем боль физическая - но чувствовал, что поступок братьев при всей своей ужасности повлечет за собой последствия несоизмеримо ужаснее. И вовсе не из-за вконец испорченных отношений с Нарготрондом и Дориатом. Нет, Майтимо был уверен, что как минимум с Ресто он сумеет договориться и примириться. Финрода это, увы, не вернет, но по крайней мере позволит не потерять еще одного родича...
Нельо с тяжелым вздохом опустился в кресло и прикрыл глаза ладонью. Что же все-таки делать с этими двумя идиотами и как ухитриться не придушить их при встрече, не вытрясти всю фэа к раугам морготовым? Обычно сдержанный, сейчас он никак не мог совладать с эмоциями. Разум говорил, что нерадивых братьев надо простить. А потом убить, чтоб неповадно было, - кричал внутренний голос. Простить и убить, потому что понять-то их никак не получалось. И лишь одно было ясно как день - просто так выставить их за порог он точно не сможет. Потому что идиоты, преступники или злодеи - но они его братья. Медленно сосчитав до десяти, он по осанвэ обратился к Макалаурэ:
- Прости, что взвалил этот разговор на тебя. Они хотя бы раскаиваются? Я уже почти спокоен и даже способен держать себя в руках.
- Сила Врага велика, Турко, но он не всемогущ и не способен видеть то, что будут делать множество элдар и людей. И подчинённые ему не способны преодолеть Завесу Дориата, будь они хоть тварями, хоть орками, хоть майар. Лютиэнь могла не влюбиться в Берена, Мелиан могла не согласиться с дочерью, Тингол мог убить человека, его могли бы убить орки или твари на пути к Нарготронду. Вас могло не оказаться в городе в тот момент, Арато могло не оказаться там. Вас могли не позвать на тот совет, самого совета могло не быть вовсе, или был бы, но чисто военный. Развилок много. И Морготу не под силу предусмотреть их все и подстроить абсолютно всё так, как надо было ему. И Турко, я не изменю своего мнения ни завтра, ни через неделю, ни через год. Потому, что оно уже обдумано, в том числе и без участия эмоций. И не только я считаю так, но и как выяснилось, многие другие. А Рэсто да, Рэсто худший король, чем Арато. Но Рэсто и не был готов к подобному повороту событий, предполагал возможность, но готов не был. И если он и Нарготронд погибнут, то это опять же будет частично вашей виной, ибо Финдарато мёртв.
Договаривал Макалаурэ уже в закрытую дверь, но всё равно договорил, зная, что оборванная на середине речь теряет весь смысл и всю силу. А так может и Турко услышит, и Курво тоже, а может Пятый даже передаст потом брату его слова. Впрочем, самому Искуснику тоже стоит ответить. Тем более, что он-то в отличии от Третьего, орков идти гонять вроде не собирается, а наоборот ждёт ответа.
- Безопасный? Курво, ты называешь этот путь безопасным? Подумай. Подумай о том, что будет, если вдруг безумная затея Берена увенчается успехом? А если вдруг вот прямо завтра войско Севера атакует наши рубежи? А если Рэсто вдруг передумает, и затребует ответа за смерть брата? Не предательство - не участвовать в сожжении кораблей, но предательство - не помочь, не встать плечом к плечу в минуту нужды с тем, кому клялся в верности на мече, за кем шёл от начала и до конца. И знаешь, да, лучше бы вы погибли там С НИМ, как братья помогая и поддерживая, чем остались в живых, но запятнали и свою честь и совесть, и честь многих других эльфов. Откуда ты знаешь, может ему в тот час нужна была именно ваша помощь и поддержка, именно ваши мечи, и именно ваши советы. Может потому он и не стал скрывать от вас того, что собирался сделать. Может он хотел совместным походом показать, что помнит и о нашей Клятве. Как жаль, что вы так и не смогли за эти несколько лет узнать Арато лучше. Может, если бы узнали, не случилось бы всего этого. Ваш выбор и ваш путь... Да, вы имеете на них право. Но Курво, мы все - лорды, и от нас зависят судьбы множества эльфов. И мы не имеем права на подобные ошибки. Да, я понимаю, вы хотели уберечь жизни жителей Нарготронда. Но сейчас им грозит ещё большая опасность. Пока Моргот их не трогал, но дальше что? Дальше он обратит на них внимание, особенно зная, что сильный и способный дать отпор противник, Финдарато, мёртв. Мёртв и военачальник города. Так что... Подумай над этим, что будет дальше с теми, кого мы по сути предали.
А вот обвинение на Кано сильного впечатления не произвело. Во-первых, он ожидал чего-то подобного. А во-вторых, не считал эту тему настолько... серьёзной, чтобы уделять словам брата какое-то особое внимание. Злой Курво - это злой Курво. Не зря же его звали Атаринкэ.
- Клятва тяготеет над всеми нами одинаково. Но мы с Нельо не следуем ей слепо, а прислушиваемся ещё к голосу разума, разбираемся в происходящем и пытаемся поддерживать не только свои интересы, продиктованные в основном Клятвой, а ещё и интересы других, тех, кто рядом с нами, кто нам дорог и нужен, кто важен для нас.
И пусть с каждым годом это становилось всё труднее, всё тяжелее, но об этом менестрель брату говорить не собирался. Это их с Нельо дело. Средние вон уже показали во всей красе, что Клятва им заменила разум, сердце и душу. Хорошо бы младшие не стали такими же... Они вообще не заслужили такого. Не заслужили участи быть выжженными изнутри...
В тот момент, когда Кано додумывал последнюю мысль, пришло осанвэ от Нельо. Менестрель мысленно устало, но всё-таки улыбнулся. Умеет старший проявиться, пусть и по осанвэ, вовремя. Но теперь нужно встряхнуться и ответить, при том так, чтобы не заставлять Майтимо ещё сильнее переживать. Хотя... Сказать правду нужно. Не скрывать же от брата того, что разговор со средними похоже оказался совершенно бессмысленным и бесполезным, и ничего они так и не поняли.
"Всё нормально. Я понимаю. - Ответил он, стараясь, чтобы голос был и впрямь ровным и как можно более обычным. - Если чувствуешь, что нужно, и что справишься, приходи. Но предупреждаю, тебе не понравится. Они не раскаиваются, не осознают и не признают, и даже кажется не понимают совершенно своей вины. Настаивают на своей точке зрения, пытаются убедить меня в своей правоте. Курво как всегда проявляет свой дар красноречия... В общем, ни до него, ни до Турко так ничего и не дошло, и даже итог произошедшего их ничему не научил и ничего не объяснил. А Охотник ещё и ушёл посередь разговора. Я его останавливать не стал. И не знаю даже, есть ли смысл перехватывать." - Будь всё немного иначе, Кано попытался бы это сделать. Остановить, Уговорить не творить глупостей в стиле горячих на голову юнцов. Но сейчас... Сейчас он даже ъотел, чтобы брат одумался сам, понял и осознал, раз уж прямые объяснения толку никакого не дали. Хотя, что же должно случиться, чтобы после уже случившегося смогло переубедить упрямых средних? По мнению менестреля, поводов задуматься у них было уже выше Таникветили, а до них всё ещё не дошло. Видимо правильно говорят, что дураков могила только и исправит. Сейчас похоже такой вот случай.
Мы бы искали покоя,
Но нам не дано найти.
Проклятье наше такое –
С Клятвою в бой идти.
Вы здесь » Эндор » Безобоснуйные эпизоды » Возвращение блудных братьев
610-987-677
faithiss
