Эндор |
|
 |
 |
 |
 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Эндор » Наша летопись » Архив отыгрышей Тёмного Блока » Во глубине Ангбандских руд...3 год Солнца, середина лета - сыгран
Годы: 3 год Солнца, середина лета
События: побег из шахт одного пленного листоухого с последующей погоней и...а там, как уж получится, но судя по его дальнейшей судьбе, с последующим пленением.
Действующие лица: Аракано, Готен-Бау, Эол (по желанию).
Предшествующие события: нет.
Предшествующая тема: нет.
Соответствие канону: да.
Соответствие игровому моменту: соответствует.
Теги: 3 год Солнца,середина лета,тёмные,сыграно
Здесь жарко. В барках холодно, нет, конечно, не как во льдах, но холодно. Шахты ближе к огню земли. Теперь уже, кажется, давно, Аракано был где добывали камень а Амане. Чисто, насколько возможно и светло. Разительное отличие. В орочьих шахтах тесно, затхло и сумрачно коптят факелы. Сегодня он работает один. Даже надсмотрщик далеко. Аракано наказан работой в самом опасном, но богатом участке. Здесь часты обвалы и взрывы. Сюда сгоняют, пока не обеднели более безопасные (пленные эльдар ресурс не быстро пополняемый), неохотно. Только тех, кто провинился. Кто пошел против врагов.
Аракано работал мерно и спокойно. Его сегодня даже не стали бить за то, что вступился за упавшую эльда. «Ну да, если бы они меня избили, работать бы не вышло», - горько усмехнулся нолдо. Взмах – удар, взмах… Неожиданно он остановился и прислушался. Прислонился к стене – за ней тихо шептала вода. Плескалась где-то ему по пояс, а выше... Выше простукивалась полость. «Подземная река? Здесь?» До воды было всего ничего, вот и стена пошла трещиной. Долго думать времени не было. Удар, два, три, и с хрустом стихия смела тонкую перегородку. Нолдо сбило с ног, проволокло как оказалось сильным течением. Но он сгруппировался и все же встал. Оценил дыру в стене, и, набрав воздуха, нырнул в нее. В потоке его охватила паника, что воздушной полости нет, и сейчас он утонет. Но он резко дернулся вверх, и неожиданно голова оказалась на поверхности. Плыть до земли оказалось далеко. А может и не очень: в темноте не разберешь. Когда ноги коснулись сухой и горячей земли, пленник устало рухнул на нее. Сколько он пролежал, в беспамятстве или полудреме, неизвестно. Он встал и снова зашел в воду, чтобы почувствовать куда идет течение. «Реки обычно выходят на поверхность» И стараясь не терять реки, двинулся по берегу.
В темноте каждый шаг казался зыбким.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
День выдался жарким. Ну, настолько жарким, насколько это вообще возможно на Севере. Солнце светило ярко и висело высоко, паля прямо в темя всем тем, кому посчастливилось работать и исполнять свои обязанности на улице. Готен-Бау был избавлен от этого сомнительного удовольствия - в этот раз он находился достаточно глубоко под поверхностью и проводил инспекционную проверку рудодобывающих шахт и штолен, разъезжая на весьма плохо сколоченном, но вроде бы рабочем подъемнике на разные ярусы рабочего пространства под Тангородримом. С ним рядом находился его помошник, Альхэ-Гхар, который нес накладные с приходом и расходом, инвентаризационные номера и карточки, протоколировал слова Готмога и в промежутках общался с ним о великом. Великим на этот раз стало обсуждение возобновляемости барложьего поголовия. Эта тема давно не выходила из ума у военачальника, но дойти с разговором до Илтерина все никак не получалось, то рейды, то как всегда.
"Как всегда" произошло и на этот раз. При обходе очередного коридора, оба барлога практически разом почуяли неладное - воздух стал словно бы резонировать, запахло сыростью. Не то чтобы это было очень удивительно, жарко и влажно здесь было постоянно, но запахло именно _свежей_ влагой, а не закопченным, пропотевшим воздухом с ароматом затхлости. А самое главное - стремительно менялась Мелодия этого места - в ней зазвучали ноты паники. Готмог повернул голову к Гхару и выразительно на него посмотрел, на что тот пожал плечами и сказал лишь одну фразу:
- Как всегда.
Готмог ничего не успел ответить, как послышались вопли, оры, какое-то количество ног затопало совсем недалеко от стоящих военных. Гхар убрал карандаш в нагрудный карман. Готен-Бау взял у него листы и, сложив их, убрал в его второй нагрудный карман. После чего они чуть ли не бегом ринулись на шум.
По дороге им встретился несущийся со всех ног орк, мокрый, от чего еще более уродливый. Он плевался, ругался и бежал. Сначала он, верно, попытался не заметить барлогов и стрелой промчаться мимо, но Альхэ налету схватил его и остановил.
- Вашу мать, какого Эру вы тут бегаете?! Что случилось на этот раз, уроды проклятые?!- Готмог сверлил его взглядом, а орк, съежившись как пенис на морозе, тыкал в глубь коридора кривым огрызком пальца и бормотал что-то про море, карающее сквозь стены. Гхар чуть не заржал, но взгляд главного барлога, которому эти "как всегда" уже порядком надоели, достался и ему, отчего помощник сник и погрустнел, буркнув что-то про мытого орка и его неземную красоту, после чего отпустил беднягу, ибо было понятно, что связно он может рассказать только бред, а барлогам нужна была достоверная информация. Готмог пнул упавшего на пол орка сапогом, чтобы тот не мешался на пути и почти бегом направился на все больше и больше разраставшийся шум, мечтая просто, не разбираясь, вытащить свои бичи и лупить ими всех, кто только подвернется под руку. Гхар был с начальником солидарен, но из оружия выбрал бы все же топор - для верности.
Отредактировано Gothom-bauk (23-03-2013 17:59:11)
От шагов тишина подземелий рвалась. Резонировала так громко, что хотелось зажать уши. Шаги множились, и Аракано не раз тревожно оглядывался, замирая. Он сомневался, что за ним пустят погоню: скорее решат, что еще один бунтарь погиб на сложном участке. За нолдо уже числилось два бунта. То, что его не казнили, было скорее чудо, чем закономерность. Но избили знатно. Врятли надсмотрщики заплачут от горя и бросятся следом.
Вода в реке была чистая и ледяная, пригодная для питья. Постепенно беглец устал, а вскоре и поранил ногу об острый осколок камня, как показалось на ощупь. Рана рассекала всю ступню, пятная вокруг кровью. Пришлось сесть и долго напевно заговаривать. Голос, отвыкший от речи, расходился волнами вокруг, путался, искривлялся.
Теперь Аракано шел медленнее, сильно хромая. Постепенно темнота сменилась сумраком. На стенах обосновались колонии странных светящихся растений. Они заливали пещеры холодным синеватым светом . Река змеилась вперед. И оттуда, куда вело ее течение, повеяло холодным воздухом, пахнущим горько и пряно, как пустоши перед крепостью Моринготто.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Добежав до огромной залы, где по наскоро сооруженным рельсам катились вагонетки доверху груженые камнями с рудой, а на дрезинах патрулировали орки-надсмотрщики...стоп, это, вестимо что-то из разряда мечт барложьих. На самом деле он прибежали в зал, где все носились сломя голову и орали: орки-старшие орали на орков-младших, вагонетки и дрезины ездили сами по себе пустые и не очень, кто-то падал, кто-то кого-то бил - атмосфера непередаваемого беспорядка предстала перед глазами барлогов. Но самое странное, что можно было узреть в этом мирке истерии и всеобщего помешательства, это прибывающая откуда то вода. Готен-Бау не очень верил в карающее море, но жидкости было больше, чем если бы кто-то справил нужду, а значит это требовало его немедленного вмешательства и разбирательства по всем статьям. Взревев и сорвав с пояса скрученный бич, барлог молниеносным движением расправил его и сделал выпад в сторону самого старшего орка-смотрителя - того выдали бесконечный ор, более менее соображающее выражение лица и конечно же форма со знаками отличия.
Огненный бич, обвившись вокруг его шеи, быстро поубавил орку воздуха в легких, отчего орать стало затруднительно. Готмог дернул удавку на себя и солдат упал к его ногам, пытаясь бессознательными движениями чуть ослабить обмотавшийся вокруг шеи огненный шнур, но жег руки и скулил от боли. Гхар угрожающе и демонстративно потянулся к своему, все еще висевшему со стороны бедра, бичу, но орк ошалело замотал головою и заговорил, испуская такие волны ужаса, что Готен-Бау замутило.
- Лучше бы он по-другому вонял. - вставил свою лепту Альхэ, но додумался замолчать. Вовремя.
А орк заговорил следом:
- Сбежал, милорд! Нолдорская гнида сбежала...
Это было уже слишком. Готмог изящным движением руки освободил шею несчастного, оставив на ней страшные ожоги, которые несомненно будут напоминать ему об этом мгновении всю жизнь, и сильным хлестким ударом прошелся по его спине:
- Твари тупые, кто сбежал?!! Листоухий-бунтарь?! Отвечай мне, скотина уродливая!
На каждое слово приходился удар бича и если бы Гхар, осмелившись, не схватил начальника за локоть, останавливая, вероятнее всего, что Готмог забил бы орка до смерти. Второй уже не просто скулил, он визжал от боли, катаясь в ногах барлогов и иногда пытаясь отползти, но огненный бич, обвивая какую-нибудь из конечностей, подтаскивал его обратно.
- Да, нолдорская гнида...ссс..бежала.. Прорубила стену, а там..там вода и он нырнул.. - орк обхватил ноги барлога. Плюнув рядом с ним, Готмог убрал плеть и сел на корточки, взяв одной рукой смотрителя за грудки:
- За ним кто-нибудь нырнул?
Но орк отрицательно покачал головою, пробормотав снова что-то о том, что решил сначала доложить Дэргу...
- Тупые ублюдки. - выругался барлог, отшвырнув орка и вставая. Он сделал знак Гхару, чтобы тот срочно поднялся на верхние, обитаемые ярусы и доложил об этом Дэргу и комменданту. Сам Готен-Бау намеревался не ждать ничьих распоряжений, а пойти по следам сбежавшего прямо сейчас. Альхэ кивнул, показывая, что понял распоряжение, и резко удалился, а Готмог быстрым шагом подошел к дыре в стене, которая вела в каменную кишку, бурлящую водой. После чего прыгнул в нее не раздумывая - каждая секунда была на счету, они и так дали эльфу слишком далеко уйти.
По сводам гуляло эхо. Громкое, гулкое. Будто пещеры злились. Злились на неуместного путника. «Интересно ходил ли кто-то здесь хоть раз, кроме меня? Врятли» Наговор поджирал силы, залечивая. Раз путник ложился уже спать, сморенный усталостью. Проснулся он еще более уставшим, будто и не спал вовсе. Воздух становился все чище. От монотонности движения Аракано впал в грезы на яву, и не сразу заметил, что впереди забрезжил свет, отличный от подземного. А когда заметил, радостно вскинулся, бросился вперед и неожиданно оказался у выхода.
Нолдо открылась пустошь, простирающаяся на много лик вокруг. Серая, суровая, привычная. Он огляделся: нигде не виднелись точки лагерей пленных, он прошел далеко под землей от своей тюрьмы. «Никто не пошел следом? Закономерно. Кому понравится лезть в поток, рискуя свернуть шею? Явно не оркам» Вдалеке темнел грядой лес. «Туда, нужно туда», - радостно вспыхнула мысль. Лес живой, лес прокормит, и рано или поздно выведет прочь от владений Моринготто. Но до его еще предстояло добраться.
После теплых пещер, здесь было холодно. Беглеца пробил озноб, но мысль, что он свободен – грела лучше любого очага. Он осторожно вышел в пустошь – другого варианта не было, и направился к лесу.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Неизвестно сколько плыл Готмог по этой каменной кишке. Они была узкая, но ее диаметра было вполне достаточно, чтобы не застрять и иногда делать вдох, высовываясь головой над поверхностью воды. Река куда-то вытекала - это факт, значит и беглый эльф пытался "вытечь" или _уже_ "вытек" вместе с нею. В том, что листоухий не утонул, Готен-Бау был полностью уверен, ибо все мелодии, которые здесь были, он знал отлично и ноту смерти различил бы так уж точно. Но ни ноты, ни трупа пока не наблюдалось. Плыть было относительно легко, так как течение несло резво и споро, а узость каменной кишки только добавляла ему скорости. Но наконец движение замедлилось и вода стала как будто бы на несколько градусов выше. Хотя достоверно это проверить было нельзя - барлог одним своим погружением в ледяную реку поднял ее среднюю температуру на несколько делений вверх. Но замедленность течения тем не менее говорила о многом - значит скоро выход.
Через какое-то время Готмог выплыл на относительно свободное пространство. Оно представляло собою небольшой пещерный грот с низким, для барлога, сводом. И быть бы ему в кромешной темноте, если бы не освещение, которое давал, расползшийся по стенам Унг'ав* - светящийся лишайник, который, если основываться на побасенках орков, активирован частицей Света из Сильмарилл, что сияли в короне Владыки. Кто знает, может в этих домыслах была своя крупица правды - близость Первородного Света иногда сказывалось на многих вещах тем или иным способом.
В свете Унг'ав, Готмог разглядел не успевшую высохнуть из-за влажности кровь. Она пятнами указывала направление, но потом резко обрывалась.
Ну, хорошо, что хоть залечить додумался, листоухий. Но зато он потерял какое-то количество драгоценного времени. А я его приобрел. Возможно, мы сравняли счет, после непроходимой тупости орков, что позволили эльфу дать фору. Думаю, сейчас мы идем практически "нос в затылок", судя по свежести крови и по тому, что вода, заплескиваясь на каменный выступ, не успела ее смыть. Скорее всего Гхар успел доложить Дэргу о побеге и тот должен успеть закрыть близлежащий кордон и пустить из крепости усиленные патрули. Но я могу достать его и самостоятельно - оружия у него нет, особой, _здоровой_ силы духа - тоже. Не в таком состоянии ему противостоять мне, майа Огня.
Все это барлог думал, естесственно, на ходу, не позволяя больше ни на шаг отстать от пронырливого листоухого. Его нужно было любой ценой вернуть в Ангбанд. С Севера еще никто так просто не сбегал. Единственное, куда можно было сбежать - в чертог к Намо, но беглец туда явно не торопился. Готмог усмехнулся своим мыслям и ускорил шаг, сетуя, что не обладает звероформой, как Майрон или Таринвитис.
Над Аракано раскинулось серое грозовое небо. Под ногами с пылью мешались чахлые растения. Пыль тоже была серой. За свинцовыми тучами светила не было видно, но чувствовалось, что день шел к концу. После жарких подземелий он моментально продрог. Нога все сильнее напоминала, но путник упрямо шел вперед. Он был как на ладони в этой пустынной земле, но вокруг было не души. Лишь изредка переговаривались птицы, названия которых он не знал. То тут, то там по пустоши валялись огромные глыбы, и нолдо старался двигаться от одной к другой.
Тревожное предчувствие заставило его оглянуться и тут же бросится под тень одного из камней. Из пещеры кто-то вышел. Такой же грязный теперь как и беглец. Острый взгляд эльда выхватил, что преследователь высокого роста, широкоплеч и обладает рыжими, редкого цвета, волосами. «Кто это? Майа, служащий Моринготто? Но зачем ему преследовать? И как он понял, что я жив?» Вопросы были занимательными, но недостаточно, чтобы узнавать из первых рук. Пока нолдо не шевелился, увидеть его было бы затруднительно. Грязные роба и тело прекрасно сливались с тенью нагромождения. Но он не мог сидеть без движения вечно. Нужно было думать и быстро как оторваться от преследователя и дойти до леса. Пустошь сейчас играла против Аракано.
Он осторожно привстал и мысленно выругался, ногу прострелило болью. Пришлось снова сесть и осмотреть рану. Не смотря на наговор, начиналось воспаление. Чтобы его снять, нужно заново напевать, но при майа это самоубийство. Еще в Валиноре он заметил, что слуги Валар тонко чувствуют любые подобного рода напевы.
Аракано встал и бесшумно двигаясь в тени прикрытия, двинулся у следующему, не спуская глаз с преследователя.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
С каждым шагом барлога воздух становилчя легче - он легче проникал в легкие и легче из них выходил. Чувствовалось, что скоро поверхностью, ибо и скальные своды уже не так давили своей массой. Через больше, чем сотню ярдов, Готен-Бау заметил дребезжащий свет - он указывал на то, что выход под небо буквально в нескольких минут бега. Это и стало отправной точкой его старта. Барлог ринулся вперед, на ходу отправляя осанвэ Майрону:
- Из рудодобывающих шахт сбежал особо опасный эльф. Имени не знаю, положения не знаю. Он работал в загоне для буйных. - тут барлог хотел было добавить, что неплохо было бы туда же организовать вкалывать и Эола, но времени на сарказм явно не было. К тому же Готмог уже подошел к выходу из пещеры и, чуть зажмурясь, окинул голубыми глазами местность - серое небо, серая земля. Пустошь, пронизывающие ветра и редкие, но достаточно большие валуны. И в дали лесная полоса. - Судя по обстановке, эльф побежал прямо на юго-восток. Пришли мне стаю волков, нужно чтобы они взяли след и воем пугали нашего незадачливого беглеца.
Но этом осанвэ оборвалось. Сказать было больше нечего - координаты выданы, примерное расчетное количество волков - тоже. Готен-Бау глубоко вдохнул свежий воздух и оперся рукой о камни, пристально смотря на линию горизонта. Он был уверен в двух вещах: либо эльф уже успел достигнуть леса и тогда там его поймают орочьи отряды, либо он за каким-то из этих больших камней. Другого варианта не было и быть не могло, а исходя из того, что беглец ранен, барлог ставил именно на второй вариант. На открытой местности он от него долго не побегает. Оторвавшись от стены, Готмог быстрым шагом, но уже не бегом, направился к самому ближнему из камней, просчитав в голове схему, по которой он обойдет их все в более менее последовательном порядке.
Отредактировано Gothom-bauk (24-03-2013 20:01:14)
Запущу от ворот и от нор, прочешут - осанвэ коменданта было более чем кратким, не то от недостатка времени, не то просто от того, что занят он был совершенно иными проблемами. Что, разумеется, не помешало ему сперва выслушать доклад, а потом ещё и распорядиться. Побег - дело нехорошее, особенно побег особо опасного.
Вместо слаженной стаи, тем не менее, на равнину Ард-Гален высыпало два помета молодых волчиков. Молодых, резвых, нюхливых и, что самое главное, амбициозных. Особо опасный эльф был удобным случаем проверить работу в стае, не подвергая молодняк особой опасности, а заодно и пользу принести.
От центрального входа
Первая группа из четырех молодых волков одного помета рысью вылетела за ворота - нюхать тут было особенно нечего - запах кухонь, орков и большого количества разной эивности не позволял полностью понадеяться на нюх. Но волка, как известно, ноги кормят, поэтому вся четверка, коротко тявкнув начальственному балрогу (от которого четверолапые предпочитали держаться на известном расстоянии) принялась усердно шерстить валуны, заскакивая в нагромождение камней и засовывая нос буквально в каждую трещину. Приученные работать стаей, хвостатые помошники все расширяли круг поисков, сноровистопереставляя лапы и задорно подвывая - тайной и скрытой поисковая операция не была, значит "дичь" можно было попытаться взять на испуг.
От норного поселения
Эти, испустив короткий приветственный вой (родичей нужно было предупредить, что напарники на месте), сразу ткнулись носами в камни, понесшись цепью от предгорий к видневшемуся лесу. Запах "эльфа", известный каждому из них с рождения, мог попасться на самой границе между лесом и пустошью и тогда не пришлось бы облирать нос и лапы от камни, - вынюхать двуногого в лесу, будь он сто раз эльф, было проще. К сожалению, пока что запах попадаться не спешил и свешенные из пастей языки "пограничников" подрагивали скорее разочарованно чем устало. Огорченный скулеж, знаменующий окончание прочесывательного рейда границы можно было, при желании и наличии ушей, услышать едва ли не от Врат.
Отредактировано Gorthaur (25-03-2013 17:24:19)
персонаж не практикует аванирэ примерно с первого года ПЭ
Он плавно двигался от камня к камню, переползая открытые местности, где было возможно. Волков он услышал издалека: звери не скрывали своего присутствия. Вообще назвать этих тварей «волками» было оскорбительно к творению Эру, но пленные эльдар не смогли найти им имя. Искаженные твари и, правда, походили на них. Но были крупнее, страшнее и злее. Жестокие существа без тени любви и света. Волки охраняли бараки по периметру. Жадные до крови. Пройти сквозь них редко удавалось. Иногда орки забавлялись, и травили ослабевших эльдар ими. И сгоняли посмотреть пленных.
Аракано отогнал ведение. Он вжался в ближайший камень, сливаясь с тенью. Вой усиливался. Искажался от камней, обманывал . Но все же нолдо смог выстроить как они бегут. Его брали в клещи, но надежда прорваться к лесу еще жила. Он присел, подбирая острый камень. Если его найдут, с раненой ногой особо не побегаешь. Хоть дорого продаст свою жизнь. Он посмотрел на небо, готовое вот-вот разразиться дождем.
И вновь двинулся вперед, стараясь не вздрагивать от близкого воя. Оставаться на месте было бесполезно. Главное, не терять голову.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Сразу после того, как Готен-Бау получил осанвэ от Майрона, он решил, что погоня только начинается, но только барлог собрался обыскивать камни, к своему высочайшему изумлению, он увидел ползущего от одного валуна к другому нолдо. С одной стороны это выглядело смело, но с другой стороны весь поступок эльфа, от самого начала до самого конца, казался барлогу идиотизмом - ну куда ему бежать? Голому, босому, тощему, почти падающему в обморок на каждом шагу. К тому же еще и раненному. Но нолдор есть нолдор. И вот сейчас, заметив, как тот отчаянно пытается прорваться к лесу, думая, что он его обязательно спасет, Готмог почувствовал в своей личной мелодии ноту жалости. "Никогда не стоит недооценивать врага" - этот постулат был отпечатан засосом на коре головного мозга барлога. И жалость этому постулату никак не могла соответствовать, но сейчас ему действительно стало немного жаль этого вздорного, глупого эльда, который попался, совершая одну и ту же ошибку, как и все предыдущие его собратья - пытаясь сбежать.
Завыли волки. Со стороны главных ворот Ангбанда и откуда-то из полосы леса, что виднелся на горизонте.
Отлично, значит теперь бунтарь не уйдет точно. Интересно, что с ним сделает Дэрг, узнав, что он беглец? Думаю, шахты покажутся ему занимательным приключением, а этот побег листоухий будет вспоминать долго - пока не сгниет в казематах.
Чуть ускорив шаг, совсем не прячась, под аккомпанемент яростного воя, барлог подошел на достаточно близкое растояние к ползущему нолдо, снял с пояса свой легендарный бич и, замахнувшись, сделал хлесткий выпад в его сторону, желая подтащить к своим ногам. Все это сопровождалось словами:
- Ну, здравствуй, эльфийский выпотрыш. - губы майа кривились в злой усмешке. Жалость куда-то улетучилась, остались звучать только ноты раздражения. Раздражения на то, что из-за какого-то заморыша стоит на ушах вся крепость и возможно раздражение на то, что получилось так просто его поймать - справился бы и любой рядовой орк, не шибко отличающийся умом и сообразительностью. - Нагулялся? Пора обратно возвращаться, если не хочешь отправиться на корм волкам.
А волчары тем временем стремительно приближались к ним, иногда останавливаясь, чтобы огласить равнины своим победоносным воем - казалось, что по одному ему можно было понять, что рейд оказался успешным.
Майа появился неожиданно. Бич свистнул совсем рядом, но нолдо быстро подтянул ноги. Перекатился. Миг и оказался на ногах лицом к темному. Больную ногу слегка повело, и пленник быстро перекинул большую часть веса на другую. Бежать было бессмысленно, за спиной все ближе раздавался вой.
- Ну, здравствуй, Моринготтово семя, - звонко передразнил Аракано. Терять особо ему было нечего, - Выкупался? Поползал? – он с насмешкой окинул взглядом порядком грязного майа.
Ему не было страшно, только тоскливо. И немного горько, что смерть уже близка. Но нолдо быстро отогнал это чувство. Он сделал несколько шагов вперед, будто смирившись с судьбой. И одновременно метнул осколок, целясь в лицо. Что-то, а меткости ему раньше было не занимать. После чего быстро бросился в сторону, запрещая себе обращать внимание на рану.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Поисковая группа
Шнырявшие у камней на завывания сил не тратили - как только цель оказалась обнаруженной, как только она спугнулась и начала ползать, шерстолапые помошники стремительно помчались к ней, да так, что только мех подштанников развевался по ветру. Соваться под бич Готмога они не собирались и теперь бесшумно образовали вокруг пару круг из мелькающих лап и щёлкающих челюстей, своего рода санитарную зону на случай, если беглец окажется ещё и бегуном. Стоило нольдо попытаться только метнуться к краю охраняемого круга, как сразу несколько зверей перетекли в сторону предполагаемого прорыва: один шаг за пределы доступа огненного бича и в теплое эльфячее тело вопьется несколько наборов совсем не молочных зубов.
Пограничные
Подвывали в основном пограничники - молодняк чётко помнил схему работы двумя группами и из зоны патрулирования не выходил, не оставляя проблемную зону без присмотра. Волчики носились по самой ближней к месту действия кромке, не заступая на чужую территорию и кончиком лапы, но разочарованно-завистливый вой сдержать не могли: те, поисковые, были в центре происходящего и имели все шансы стать героями вот прямо сейчас, а они...
Отредактировано Gorthaur (25-03-2013 01:26:43)
персонаж не практикует аванирэ примерно с первого года ПЭ
Бич хлестнул быстро, но видать не достаточно метко, раз нолдо успел увернуться и подскочить на ноги. Было видно, что рана доставляет неудобство, а это в свою очередь доставляло удовольствие смотрящего на это барлога. Вскочив на ноги, эльф резко выпрямился и сделал пару шагов навстречу Готмогу. Еще раз смело - так подумал майа и шире усмехнулся. Волки были на подходе и торопиться конкретно _ему_ было уже не за чем. Загнанный в угол беглец лишь огрызнулся на брошенную фразу, отпарировав:
- Ну, здравствуй, Моринготтово семя. Выкупался? Поползал?
Голос звучал надрывно и звонко, что говорило только об одном - нолдо боялся и был взвинчен до предела. Оставалось только гадать, откуда он еще берет на это сил, ибо вид у него не располагал к активному сопротивлению. А в следующую секунду после того, как тот сделал несколько шагов в сторону майа, эльф кинул в него то, что было у него в руке и что он отчаянно прятал. Этот предмет, оказавшийся камнем, полетел прямо в лицо Готен-Бау и пришлось уклониться, чтобы не распрощаться на какое-то время с глазом. Этот маневр заставил сдать позиции и дал пленнику время на то, чтобы ринуться в сторону, несмотря на то, что волки уже окружали и практически окружили его, щелкая зубами и скалясь. Камень пролетел мимо, но этой секунды было достаточно. Барлог с разворота сделал еще один выпад бичом в сторону побежавшего. На этот раз более резкий и точный, целясь в шею и не думая даже о том, заденет он кого-нибудь из волков или нет. Сейчас целью был эльф, а волки...волки были всего лишь средством для достижения этой цели.
- Никуда ты не уйдешь, тварь поганая. -рявкнул Готмог, следя за траекторией бича, что огненной молнией несся в сторону нолдо, со свистом рассекая, казалось, свинцовый воздух равнины. Хотелось еще спросить, что такое "семя", но он благоразумно решил повременить с этим вопросом. Тем более ничего хорошего оно означать не могло, а о таких вещах лучше говорить с Илтерином, а не с сочащимся от ненависти врагом.
Бич мелькнул снова, и нолдо с трудом уклонился от огненной плети. Не полностью. Плечо обожгло огнем, он запнулся и пошатнулся. Раненую ногу прострелило болью. Он рассерженно зашипел, но устоял. Правая рука онемела. На секунду зрение затуманилось. Аракано замер, чтобы не упасть на землю. Остановился, тяжело дыша. Волки оцепили его в кольцо. Щерились, но ждали. Охота закончилась. Раненного загнанного зверя осталось только добить. Аракано отогнал подобные мысли. Признать, значит проиграть. Но он уже почти пойман.
«Что мне осталось?», - мысли неслись стремительно, - «Гордость и смелость. Не просить милости, ни пощады. Да и откуда она у прихвостня Моргота?»
Он выпрямился. Спокойный и уставший. Посмотрел на майа. «Балрога», - поправил Аракано себя, - «Только они носят бичи. Огненный дух, некогда помогающий Ауле. Какого это было предать? Искаженный, но все еще красивый. И от этого еще ужасней»
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Поисковая группа
Подставляться под бич четверолапым хищникам совсем не улыбалось - и просто-то так получить по морде и по носу плеткой было удовольствием заметно ниже среднего, а уж огрести огненным бичом и вовсе желающих не находилось. Но бич летел на уровне плеча и шеи бегущего и хромающего двуногого, а значит можно было даже в землю не вжиматься меховым брюхом, а только припасть на передние лапы да привзвизгнуть тихонько: жар и огонь не нравились хищникам вовсе.
Недовольство, страх перед пламенем и амбиции заставляли четырех зубастых все агрессивнее клацать зубами, прихватывая воздух и лохмотья обносков добычи. Что бы он ни говорил и как бы не вел себя, клыкастые нутром чуяли в эльфе подранка и наскакивали на него лапами и челюстями, стремясь опрокинуть на землю и вгрызться в теплое. Как ни странно от точного и быстрого укуса в шею его спасал сейчас именно что недавно просвистевший бич балрога - задним умом волки понимали, кто тут вожак, тем более что такая притягательная шея как раз и была местом, по которому грозило прилететь пламенем и соваться туда разверзтой пастью желающих пока что не находилось.
Отредактировано Gorthaur (25-03-2013 03:33:47)
персонаж не практикует аванирэ примерно с первого года ПЭ
Так они и стояли - враг напротив врага. И смотрели в глаза. И один взгляд норовил выжечь ненавистью бельмо на другом. Хотя судя по всему ненависти было больше именно в нолдо - она придавала ему сил подниматься всякий раз, когда он падал. И сейчас именно ненависть дала ему устоять даже после удара огненного бича барлога. Казалось, что во взгляде обернувшегося лицом эльда читается немой вопрос - Какого это было предать? и во встречном, голубом, как льды, отражался ответ - Я не предавал. Я всего лишь выбрал свою судьбу. Сам.
А на фоне всего этого, антуражем к дикой, безжизненной природе, озверевшей в своей пустоте, щелкали пастями, рычали и скалились волки, так и норовя броситься и перегрызть эльфу глотку. Но между их взорами время остановилось и воздух завибрировал. Ноты таких непохожих мелодий цеплялись, царапались и кусались, никак не монтируясь, хоть их и прессовала близость и плотность сущности майа и эльфа.
Когда в очередной раз один из волков попытался помимо лохмотьев робы, ухватить беглеца за ногу, Готен-Бау прищурился и резко хлестнул бичом волка по спине. Не смертельно, но достаточно ощутимо, чтобы понять, что так делать не следует, ибо чревато.
- Пшли прочь! - крикнул барлог стае и хлестнул бичом уже по земле, рассекая ее и без того потрескавшуюся местами поверхность и искры полетели в разные стороны, попадая на шерсть зверей, - Не сметь трогать его, пока он не пытается сбежать! - голос майа звучал звонко, отчетливо. Было видно, что он привык отдавать приказы и в пропорциональность он привык, чтобы его приказы исполнялись. Затем Готмог обратился уже непосредственно к нолдо:
- Я не буду тебя убивать. Не мне решать твою судьбу, листоухий. Но твое упорство и сила воли достойны уважения - и его я окажу тебе в виде того, что ни одна тварь не тронет тебя пока мы возвращаемся в Ангбанд. При условии, что ты не станешь делать глупости. Что у тебя с ногой? Идти сможешь?
Время замерло. Аракано смотрел в глаза, стараясь заглянуть под идеально вылепленную оболочку балрога. Прекрасную, но неживую. Отчего неприятную и фальшивую. Под радужой плескалось пламя. Оно давило, требовало выбраться и испепелить беглеца. Но лицо противника оставалось спокойным.
Потом пауза оборвалась, и все ожило. Нолдо почувствовал как под ногами беснуются волки. Хотелось ударить, рвануться, но он опасался, что тогда звери бросятся. А услышав приказ балрога удивился. Он изумленно вскинул брови, не справившись с лицом, но тут же накинул непроницаемую маску. Правда, как утверждал Турукано, она ничего не скрывала. Но может враг не проницательней брата.
- Я не буду тебя убивать. «Как великодушно», - хотелось прокомментировать беглецу, но он удержался. Он прекрасно понимал, что теперь жизнь будет в лучшем случае означать показательную и долгую казнь: видел несколько раз. На утоптанную площадку перед бараками выгоняли провинившегося. Эльдар сгоняли в кольцо вокруг смотреть. А дальше… зависело от проступка и настроения палачей. Но не смотря на это, эльдар все равно бежали, бунтовали, не сдавались. Нолдо почувствовал гордость за свой народ. В худшем же, его ждут подземелья твердыни Моринготто. И туда ему нельзя попасть ни в коем случае. Враг до сих пор не узнал, что в руки ему попался не простой нолдо, а третий сын Нолофинвэ. Как это бы использовали, вскройся правда, Аракано боялся даже подумать. Да и не хватило бы у него воображения.
- Не мне решать твою судьбу, листоухий. «А кому?»
- При условии, что ты не станешь делать глупости. «Посмотрим»
-Ничего,- ответил Аракано, - Идти смогу.
Отредактировано Аракано (25-03-2013 09:59:00)
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Поисковые
В ответ на карательные меры раздался визг, скорее обиженный и возмущенный, чем от боли - клыкастые помошники не могли взять в толк, чем это они не угодили и теперь, недовольно рыча, держались на расстоянии. Можно было не сомневаться, что, вздумай нольдо побежать, они окажутся рядом куда раньше чем балрог успеет воспользоваться своим бичом. Четыре пары внимательных глаз и столько же наборов быстрых лап совершенно не собирались даль пленному хоть один шанс на успешный побег, но и под удар теперь не собирались подставляться - всю дорогу до твердыни они держались на изрядном расстоянии и разочарованно отстали только когда добыча ускользнула от них в ходах двуногих. Туда они не совались, напротив, вернулись к прочесыванию равнины, будто надеясь найти там еще одного беглеца, не такого защищенного внезапным заступничеством балрога.
персонаж не практикует аванирэ примерно с первого года ПЭ
Готмог конечно заметил изумленное выражение на лице юного эльфа. Оно настолько резко сменило собою до этого висевший на лице апофеоз презрения и гордости, что не заметить такую разительную перемену было просто невозможно. Тем более для майа. И то, насколько быстро изумление исчезло, уступив место предыдущим эмоциональным окраскам, Готен-Бау тоже заметил. И промолчать никак не смог:
- Что удивляешься, листоухий? Думаешь, понятия о чести бывают только у вас и у союзных вам валар и майар? Ошибаешься. Да, мы враги, но это не отменяет того, что у меня есть принципы, которым я неукоснительно следую. Не надо думать, что те, кто стоит от тебя по другую сторону Черты - лишены всего того, что есть у вас.
Барлог замолчал. Может быть из-за того, что все сказал, а возможно, из-за того, что говорить больше не имело смысла. Он считал эльфов смелыми, но глупыми. Он считал их фанатиками. А фанатики - самое смертоносное оружие и разговаривать с ними о принципах Света и Тьмы не представлялось более правильным. Те слова были порывом, но майа Огня взял себя в руки.
Волки все так же кружили вокруг стоящих, но кусаться и тем более бросаться уже не решались - приказ есть приказ и они знали, что с ними будет, если его нарушить. Но и расслабляться стая была не намерена - она не спускала своих звериных глаз с пойманного беглеца, каждую секунду ожидая от него попытки сбежать снова. К слову сказать, барлог ждал того же, а посему, шагнув ближе, быстро обыскал нолдо на предмет еще где-нибудь припрятанных сюрпризов в виде камней. Но ничего не обнаружил. Конечно, это была всего лишь мера предосторожности, но один из принципов Готмога гласил - береженого Эру бережет, а береженого вдвойне - вдвойне. После этого мини-обыска, барлог, поняв, что ни веревки, ни обычного кнута у него с собою нет и связать эльфа попросту нечем - о том, чтобы связывать своими бичами не могло быть и речи - они бы попросту сожгли пленного - Готмог сплюнул и крепко схватил эльфа за локоть:
- Значит пойдем так. Хватка у меня хорошая, силой тоже не обделен - будешь вырываться, рискуешь остаться без правой руки, а если все же вырвешься, то и без всего остального.- майа выразительно кивнул в сторону волков, отчего его кроваво-красная грива волос встрепенулась.
«Он читает меня как открытую книгу», - пробежала мысль. Удавкой обвила шею, перехватила дыхание. Но Аракано знал, что мысленные стены его крепки, а значит, вновь выдало лицо. Он с удивлением слушал монолог балрога, и, не удержавшись, воскликнул: «Конечно, лишены. Вы подделка Моринготто из истинного замысла. А значит, и ваши действия пронизывает фальшь» И тут же прикусил язык. Он не боялся ответа за слова. Этого и в мыслях не было. Но говорить с порождением Владыки Лжи было бессмысленно.
Волки больше не трогали нолдо. Толи были обучены выполнять любые приказы, толи боялись бича. А может и то, и другое. Балрог подошел вплотную. И его тело казалось еще более ненастоящим. От него веяло жаром, первородным Огнем. Он давил и подавлял. Пытаясь справится с захлестывающей чужой силой, Аракано представил льды Хелкараксе. Северный ветер, холод. Отпустило. «Хоть раз помог смертоносный край» Обыскивающие руки не были грубыми, но нолдо охватило омерзение. Он застыл, ожидая окончания унизительного действия. Сколько раз он уже это переживал? Порой ему казалось, что больше руки врага не будут вызывать эмоций. И каждый раз он ошибался. Сейчас ему хотелось оттолкнуть или отскочить самому, но он все так же стоял. Без эмоций, без ропота, хоть внутри и горела ненависть, мешаясь с омерзением.
Отчего-то балрог остался недовален. Он отступил от пленника, сплюнул и схватил Аракано за руку. Правую руку, плечо которой перепахал огненный бич. От резкого движения ожог опалил болью. Нолдо невольно застонал, стиснул зубы. Боль разрослась, вгрызлась в тело и мир ушел во тьму.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
- Конечно, лишены. Вы подделка Моринготто из истинного замысла. А значит, и ваши действия пронизывает фальшь.
Услышав эти слова, Готмог все лишь заулыбался, решив, что говорить действительно не о чем. Фанатики - фанатики и есть. Было непонятно, почему у вроде бы разумных существ, существ, которых Эру создал сам, не позволяя ни валар ни им, майа, не то чтобы добавлять свои ноты, но даже слышать Мелодию этого творения, никак не проявлялся норов собственного мнения. Почему им вечно кто-то навязывал свои стереотипы - сначала сами валар, потом Феанор, и все они "кушали", всему внимали и ехали на этом разумом. Барлогу это было не известно и непонятно. И на это незнание он то злился, то сетовал, то просто старался о нем забыть. И сейчас, услышав эти слова, Готен-Бау сначала вспыхнул раздражительностью, но затем его отпустило. Сейчас главное доставить беглеца обратно в Ангбанд. Остальное - не его ззабота.
Но как только барлог схватил нолдо за локоть, тот дернулся, застонал и начал оседать, потеряв сознание. Волки всполошились - этот маневр оказался для них незнакомым и они решили, что пленник решил тким образом сбежать. Поэтому тот, что был покрупнее, вестимо вожак в этой маленькой стае, зарычал и бросился на падающего эльфа. Если бы Готмог не был майа, то вряд ли ему удалось бы практически мгновенно отреагировать так, как он отреагировал. Как только он заметил, что волк чуть пригнулся, готовясь в следующую секунду броситься, барлог резко выставил правую руку вперед, кулаком. Одновременно с этим движением, майа обвил левой рукой стан нолдо, подхватывая в параллель падающего эльфа, не давая ему оказаться на земле. Прыжок зверя был стремительным, а удар, пришедшийся прямо в челюсть вожаку - страшным. Брызнула кровь и осколки зубов. Волк отлетел в сторону, упав на бок и несколько раз перевернувшись, прежде чем остановится и медленно подняться на ноги, опуская морду вниз и смотря исподлобья налившимися кровью глазами, что прекрасно гармонировали с разбитой в кровь челюстью. Волк зарычал. Майа прищурился и спокойно сказал, своим отчетливо слышимым голосом, чеканившим слова:
- Я _приказал_ не сметь трогать эльфа, пока тот не пытается сбежать. Ты нарушил мой приказ, Волк. Те, кто ослушиваются моего приказа дважды - не выживают никогда. - барлог крепче обхватил пребывающего в обмороке эльфа, не сводя голубых глаз со зверя. - На войне - как на войне. Эта кровь пусть станет тебе напоминанием об этом. - а затем, словно бы забыв о существовании разъяренного волка, смотрящего на него глазами полными ярости и боли, Готмог опустился с нолдо на одно колено, уложив на него голову беглеца и похлопав ему по щекам - сначала несильно, но затем уже более настойчиво.
Интересно, если я еще раз хлестну его своим бичом - он очухается? Ну, так, ради сохранения баланса? - демон улыбнулся, но проверять не стал, дав лежащему еще одну пощечину - средней силы тяжести. Волки с интересом смотрели на эти манипуляции. Даже получивший удар, зализываясь периодически, поглядывал на этих двуногих.
А барлог все надеялся, что нолдо очнется, а то придется еще и этого нести на руках - это входило в привычку. Готмог вспомнил об Айвис, но тут же перевел мысли в более подходящее для ситуации русло.
Спокойно. Тихо. Как если нырнуть в глубину воды. Все мутно, но покойно. Тихо. Тела нет. Снов нет. Ничего нет. Тихо. Масса вокруг колышется, меняется. Она неопределяемого цвета. Да и откуда определить цвет, если глаз нет. Тихо. Пусто. Покойно. Но нет, мелькнула вспышка – другая. Яркая, мерная. А потом пустота взорвалась тысячью оттенков и цветов, звуков и запахов. И стало больно. Сначала в груди, где громко шумели легкие, потом в глазах и, наконец, в руке. Он вспомнил как видеть. Вспомнил как слышать. Но все еще плавал в безвременье. Жестко. Он лежал. На чем? Горький запах, серая пыль. Земля. Он на земле? Упал? Или сбили? Мысли и воспоминания, зацепившись за одно ощущения, начали проворно выстраивать цепочки. «Ну да, этот идиот схватил меня за поврежденную руку, и я спекся»
Нолдо резко сел. Желудок совершил кувырок, благо, что пустой. Перед глазами дружно замотались черные точки. Он быстро, насколько мог, огляделся. И замер, пытаясь понять, что случилось с волком. «Он его ударил» - озарила мысль, - «Ударил своего».
- За что? – вырвалось у нолдо. Он непонимающе уставился на балрога. С трудом встал – тело требовало отдыха, который ему не светил . Наговор перестал действовать, и он с трудом встал на поврежденную ногу, которая горела и пульсировала, видимо, распространялось воспаление.
Отредактировано Аракано (26-03-2013 03:05:03)
"Тот, кто ноет, живет не долго."
После очередной пощечины, эльф резко сел, подорвавшись с колена, на котором он лежал, а затем и вовсе встал на ноги, жмурясь от боли. Первым вопросом нолдо, как только он оказался на ногах, глаза в глаза с врагом, был полный недоумения вопрос:
- За что?
Непонимание и что-то еще более глубокое буквально плескалось в интонациях голоса нолдо. Из него как будто бы разом на несколько мгновений исчезли и гордость и спесь, и ненависть. Просто бескрайний интерес. На который барлогу захотелось откликнуться. Ответом. Звучным и почти что осязаемым:
- За то, что бросился, желая вцепиться тебе в горло, когда ты начал падать. - спокойно встретить взгляд эльфа. Стыдиться Готен-Бау было нечего. Абсолютно. Оттого и взгляд получился сосредоточенным и не суетливым, с легким прищуром, будто оценивающий степень понимания его слов беглецом.
А может надо было дать тебе умереть, глупый юный нолдо? Может тогда и тебе и мне было бы легче? Хотя бы на толику секунды.
Готмог любил смотреть в глаза и редко отводил взгляд первым. И сейчас не собирался. Если эльфу нравилось, то пусть смотрит. В любом случае, скоро игра в гляделки закончится, ибо барлог должен доставить убежавшего обратно. И особо тянуть с этим не стоило.
Готен-Бау достал кисет, извлек из него одну самокрутку и, щелкнув пальцами, чтобы в них заплясал язычок пламени, прикурил. Волки полукругом оцепили нолдо со стороны спины, а в лобовую был майа - без вариантов. Тем более, как заметил, барлог, нога болела ужасно и вполне возможно, что потом, где-то через несколько часов, может, через сутки, эльфа свалит лихорадка. Здесь он ничем помочь не мог, даже если бы собирался.
- Очухался? - первая затяжка терпкого и густого дыма обволокла легкие. - Больше падать не собрался? - вторая затяжка, более терпкая, чем первая. Ултум-трава тлеет на ветру, пеплом осыпаясь с конца самокрутки на сухую землю, становясь серым снегом, который гонит ветер, разнося на все четыре стороны света. Красная грива барлога развевается, пятном крови выделясь на хромном колорите местности. Его одежда уже высохла, но он все равно грязный. Грязный, пыльный и массивный. - Если не собрался, то пойдем - мы и так потеряли много времени. - третья затяжка завершает дело - мгновение и самокрутка дотлевает, брошенная наземь. Готмог хватает эльфа под локоть уже за левую руку и разворачивается в сторону главных ворот крепости.
Отредактировано Gothom-bauk (26-03-2013 04:09:56)
- А тебе так важен живой беглый нолдо? – язвительно поинтересовался Аракано, - Иначе хозяин накажет?
Взгляд у балрога был тяжелый, проникающий. Злой и острый как осколок. Нолдо выдержал его с большим трудом. Когда контакт прервался, он устало опустил голову. И тут же гордо вскинул. Не гоже сыну Нолофинвэ пригибать голову перед отродьем Тьмы.
- Нет, - коротко ответил Аракано. Речь отвлекала от боли. От слабости. От безнадежности. От страха. Последний был самым опасным, - Перед смертью не надышишься?
«Что же пойдем»
Но проще было сказать, чем сделать. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Нолдо старался ставить ногу на ребро ступни, чтобы хоть как-то брести и облегчить страдания. Не удерживай его враг, он бы давно растянулся на земле. Боль заполнила мир. Сейчас ему было все равно куда идти, лишь бы она замолчала. Голова горела. Он впал в забытье. Дорога в Ангбанд исчезла, сменяясь воспоминаниями и знакомыми лицами. Но осколки сознания держали язык за зубами крепко. Лишь раз прорвалось: «Аmil, amme*» - , и нолдо снова затих, послушно бредя по дороге.
* Аmil, amme - «Мама, мамочка», - квенья.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
- А тебе так важен живой беглый нолдо? Иначе хозяин накажет?
Глупые слова из уст глупого маленького эльфа. Барлог даже никак не среагировал в эмоциональном плане. Просто еще одно маленькое, возможно пустячное разочарование. Еще один пунктик, как доказательство того, что Мелькор прав и он, Готмог, выбрал единственно верную сторону. Но надежда всегда есть надежда и поэтому барлог отозвался:
- У меня нет хозяина, нолдо. И наказывать меня в праве только судьба. Меня никто не принуждал к такому выбору и никто не в силах удерживать, если я сам не желаю оставаться рядом. Мой путь - это полностью осознанный выбор. В отличии от вашего пути, где на каждом шагу привязки к клятвам, узам крови, дОлгам. Вас всегда что-то обязывает и что-то заставляет. Вы ничего не делаете просто потому что сами этого хотите. Вы по самую феа завязли в круговой поруке. И я не понимаю, почему вас называют Вольный народ - ведь именно вы, как никто другой, пленники своей судьбы.
Готмог шел быстро, на шагу произнося эти слова, которые подхватывал равнинный ветер и уносил куда-то прочь, возможно даже за пределы Северных земель. За ним следом шел, если можно так выразиться, эльф. Он хромал и его тихая, но достаточно отчетливая для слуха и восприятия майа мелодия, иногда пронзала острыми нотами боли - эти вспышки туманили разум пленного, заставляя его практически не видеть и не понимать ничего вокруг. Казалось, что еще немного и, несмотря на всю гордость, ноги нолдо подломятся, как сухой тростник, и он упадет, разбив себе еще и лицо о твердый сланец земли. Барлог остановился и обернулся, окидывая взглядом идущего рядом, а затем продолжил идти. Через еще десяток метров Готен-Бау услышал отчетливое "Аmil, amme" из уст эльфа, что и стало последней каплей. Он резко обернулся, подхватил раненного нолдо на руки, а в голове пронеслась кометой мысль - Как всегда. Но вслух барлог произнес лишь:
- Ava hanta.* - и Высокий Слог в устах майа пролился в эльфийские уши перломутровостью звучания. Изменился будто бы сам голос говорившего. А тем временем Готмог покрепче обхватил эльфа и уже более быстрыми шагами понес его в Ангбанд. Волки молча сопровождали его, ни разу не завыв.
*- Не благодари. (квенья)
Отредактировано Gothom-bauk (26-03-2013 05:36:35)
Боль так резко притупилась, что видения растаяли. Реальность вернулась лавиной. Нолдо резко выгнулся в руках. Рванулся, ударил левой рукой, метя в безупречное, но некрасивое лицо. Вырвался, от удара на землю перехватило дыхание. И вскочил, зло глядя на майа. До твердыни Моринготто оставалось не там много. «Далеко пронес. Плохо» Нога предательски пыталась подогнуться, боль возвращалась. Пока еще не вцепившись в полную силу, но заметно оскалившись.
- Я не кукла и не невеста, чтобы ты меня нес, Оскверненный, - запальчиво воскликнул нолдо. Он знал, что говорил не слишком умно. Но слова рассекали тишину, притупляли боль и смывали липкое оцепенение.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Не сразу майа почувствовал, что эльф очухался. А когда почувствовал, то тот уже напористо вырывался из крепко держащих его рук. Барлог пленить в этом плане дольше его не стал и ослабил хватку, после чего нолдо упал на землю, прибавляя к своим многочисленным синякам и ссадинам еще некоторое их количество. Готмог остановился, смотря на упрямого эльфа. Волки остановились также, утробно зарычав, но помня, что стало с их вожаком, бросаться на лежачего не спешили, а лишь вновь окружили его практически плотным кольцом меховой и клыкастой сосредоточенности. Было видно, что боль, отступавшая пока нолдо нес майа, возвращается - лицо беглеца кривилось и казалось барлогу, что несмотря на хорошую выдержку и холеную гордость эльфа, слезы могут брызнуть на щеки, являя собою скорее искры боли, чем влагу смирения. Так прошли какие-то мгновения - Готмог, стоящий над упавшим и смотрящий на него молча и этот худенький совсем еще мальчишка даже по эльфийским меркам, полулежа на сухой пыльной земле, что являла собою больше камень, чем что-то иное, смотрящий на барлога. А затем резко поднялся на ноги и буквально выплюнул:
- Я не кукла и не невеста, чтобы ты меня нес, Оскверненный.
Готен-Бау усмехнулся и глубоко вдохнул в легкие горячий и душный воздух.
- Посмотри на себя, нолдо, - обратился к нему майа, - В своей слепой ненависти ты, верно, забыл все то, чему учили тебя твои любимые валар. Ненависть мутит разум, мешает видеть суть. Ты настолько отупел в своей ненависти, что не осознаешь, что говоришь. У тебя даже нет аргументов, чтобы что-то возразить на то, что я тебе сказал ранее, кроме язвительных выпадов. Смотри, эльф, - Готен-Бау жестом руки обвел стоящих волков, - Даже звери не бросаются на того, кто ничего им не сделал, а ты кидаешься на того, кто помогает тебе, _несет тебя на себе_, чтобы облегчить _твою_ боль. - глаза барлога не моргали, а голос был спокоен и даже слегка вибрировал флером грусти, но тем не менее нарастал, как раскат грома, заполоняя своим звучанием пространство по нарастающей, словно круги на воде от брошенного в реку камня. - У нас на Севере есть одна неписанная, но проверенная истина - тот, кто кусает руку, которая его кормит, обычно лижет сапог, который его пинает. Больше я не произнесу ни слова. Ни на квенья, ни на синдарине, ни на темном наречии, которого ты и так не знаешь. Пока ты сам не попросишь. Я уверовался, что моя мудрость, как майа - а никто этого меня лишить не в праве, тебе непонятна, ребенок Эру. Ты не хочешь ни слушать, ни слышать. А сейчас выбирай - либо я несу тебя и дальше, либо дальше ты идешь сам. Но только попробуй упасть - я потащу тебя за волосы до самого Ангбанда, как наказание за твою глупость и твою неуемную спесь.
Барлог не улыбался и не издевался. Он говорил с эльфом так, как говорил бы, наверное, с сыном, уча его принимать решения и нести ответственность за них при любом раскладе и в любых ситуациях. Возможно именно сейчас Готмог на какое-то время перестал быть барлогом и являл собою того, кем он был изначально, до того, как услышал Мелодию Мелькора и слился своим Звучанием с ней.
Отредактировано Gothom-bauk (27-03-2013 03:27:58)
Взгляд балрога был тяжел. Он навевал воспоминания скорее о змеях, чем эльдар. Балрог не моргал, что тревожило. Напоминало, что под хрупкой оболочкой заперта совершенно иная сущность. И балрог заговорил. Много, красиво, витиевато. «Интересно, не скучно ли ему иногда без собеседника? Или у него есть с кем дискутировать? Как устроен Ангбанд? Моринготто – главный. А дальше? Как они живут?», - мысли резво ушли не туда, как довольно часто в Амане, когда его так же отчитывали за какой-либо поступок. Если отогнать боль и закрыть глаза, можно было бы представить, что он не в лапах врага, а стоит перед рассерженным Верным отца. Можно было бы, если не вслушиваться о чем говорит Искаженный. Говорил резко, порывисто, и, казалось, искренне. «И это фальшь, что жаль», - подумал Аракано, - «В другое время и другом месте он был бы интересным собеседником», - и тут же отогнал мысли. Нельзя жалеть о несбыточном. Нельзя рассматривать врага как эльда. И все же… Нолдо никогда не были созданы для гнева и ненависти. Искажение коснулось их после Гаваней, Хелкараксе и пожар ужесточил их сердца, но Аракано старался с этим бороться. Он так и не смог ожесточить свое сердце к родичам из Первого дома, хоть и слышал в бараках о том, что они сожгли корабли сами. Даже если это были не распускаемые врагом истории, нельзя было сеять вражду. Он помогал любому эльда, кто нуждался. Насколько мог. Только к врагу взращивал ненависть и гнев. Благо, для этого требовалось не так уж много усилий – мерзости и жестокости вокруг было много.
Голос Искаженного становился все громче. Он заполнял пространство, путал мысли, сбивал. И резко оборвался. Рухнула тишина плитой. Потом родились робкие звуки, обыденные для этого мира.
- Сам пойду, - спокойно ответил Аракано, и улыбнулся, - Я и так не падал, - разум его был неожиданно спокоен. Нельзя долго переисполняться сильным чувством – сожжет. Тем более он устал. И боль жрет силы не меньше злости. Но злость разрушает что-то внутри. И сейчас она не к чему. Его отчитала, как ребенка. Пусть. Это не самое страшное, что происходило с ним в плену. Не трогает и ладно.
«А Темное Наречье я знаю хорошо, Огненный. Только идиот не выучил бы его. Но это тебе знать необязательно, враг»
Теперь оставалось собрать волю, и начать идти. Пока Аракано не двигался боль стала терпимой, но только пока он не шагнет. Он постарался сконцентрироваться. Пошел. От боли даже крик бы сейчас не вышел. Перехватило дыхание. «Давай, иди», - резко приказал нолдо, - «Справишься» Шаг, другой. Дыхание восстановилось. В голове звенело. Упрямства ему было не занимать.
"Тот, кто ноет, живет не долго."
Вы здесь » Эндор » Наша летопись » Архив отыгрышей Тёмного Блока » Во глубине Ангбандских руд...3 год Солнца, середина лета - сыгран
610-987-677
faithiss
