На самом деле нет
Эол ответил самому себе и только потом перевел взгляд на сопровождающих. Нехотя, потому что их внешность не располагала к созерцанию.
Не хочу!
Категорический отказ перечеркивал всякие попытки выкурить квендо из угла ... кроме насилия. Насилие было запрещено правилами.
Спиной Эол упирался в угол, спрятав за спину руки и ссутулившись. Правила игры это пока позволяли.
Aba
Очередное отрицание. Не было ничего, что могло бы заинтересовать Эола. Ничего, в промежутке между дверьми комнаты и дверьми Ангбанда.
Нет
Бесконечное, самого удивляющее терпение. Он не кричал, просто не шел на компромисс, заставляя своих подневольных собеседников обозначать границы его свободы. Не есть было можно. Не пить - тоже. Это уже предоставляло богатство выбора. Эол не добивался насилия и сейчас, он просто хотел четко знать и навязываемая прогулка стала отличным поводом проверить.
Не пойду...
Повернуться к ним спиной, утыкаясь носом в сырой опротивевший угол все же было ошибкой - через несколько минут изрядно помятого эльфа вытряхивали из мешка в подобии внутреннего двора.
Изрядно помятый аваро только мельком взглянул на небо. Звезд видно не было.
Не буду...
Так и не повысивший голоса эльф категорично уткнулся носом в камни двора.

Подпись автора

Нандорский Cепаратист.Домой хочу! В Лес!

Там написано "свободная прогулка", значит сдувают. И не спрашивайте, почему - мне тоже интересно, какая у Эола может быть по Ангбанду "свободная прогулка". Вот если бы там стояло <<"свободная" прогулка>>

Пост пробника "Эол в плену" будет выглядеть иначе, писать? Давайте, я напишу много пробников разных, только тему задавайте чётко)

Подпись автора

Нандорский Cепаратист.Домой хочу! В Лес!

В плену так в плену:

Сгибаться приходилось до самых коленей и все равно остатки драгоценного тепла безжалостно выдергивало наружу, сразу почти остужая согревшиеся было на миг пальцы, икры, ступни, - квендо даже перестал уже заниматься совершенно бессмысленными попытками отогреться. Холодно было не снаружи, и, хотя ледвяный ветер сквозняков тоже согревающим не был, дело было совершенно не в нем. Для того чтобы выглянуть из под слипшихся от грязи и крови в единую корку спутанных волос потребовалось немалое усилие воли: здесь, в самим же им созданном тесном и маленьком мирке, осколке настоящего мира, оставшегося где-то там, далеко было самую каплю спокойнее. Стоило же лишь на миг отвлечься от себя и в глаза бросались, навязчиво маяча, грубые стены, низкие потолки, сумрак, переходящий чуть в стороне, только руку вытяни, в непроглядную тьму, котороя, кажется, никогда и не видела света звезд. Закрыть глаза помогало только в самом начале, теперь же, спустя незнамо сколько времени, Эол видел эти давящие камни и угнетающую черноту и закрыв глаза, и открыв, и во сне и наяву - как угодно. Спасение было только в собственных воспоминаниях, хоть каком-то внутреннем свете, но и он, словно поистаскавшись, становился зыбким и ненастоящим и все менее теплым с каждым к нему обращением.
Квендо зажмурился. Из отделенного непроглядной тьмой угла, а значит бесконечно далекого, недостижимого угла послышался шорох и слабый заунывный голос. Пение в этот раз стихло, не начавшись - певец закашлялся надсадно, словно наглотавшись единственного наполнения этого подземелья - темноты. Еще когда все они пробовали изучить стены, хотя бы ощупать, когда они были сильнее, тогда там где-то собралось целых три родича. В первое время они еще перешептывались, делясь какой-то им одной важной информацией, а потом затихли как и прочие - только один все пытался петь, иногда его все еще было слышно. Куда делись остальные и делись ли вообще было уже почти не важно - эльфы превратились в ракушки, сгрудившись и закрывшись кто как мог. Разговоров не было и пропавших не обсуждали, словно они просто растворились в темноте. Он и сам почти готов был бы куда-нибудь раствориться, но это было бы самым главным проигрышем - никаких лесов тогда больше не будет. Никаких сумеречных птиц и фиолетовых, глубоких по снегу теней от корявых деревьев. Совсем недавно очередное, самое яркое весеннее воспоминание поросло черными камями и темнотой и теперь его лес отказывался к нему приходить. Какими были его деревья Эол помнил уже весьма смутно - вместо них вспоминались с легкостью только темные страшные тени по берегам озера. Есть ли такие деревья как у него были за морем?
Привычное и какое-то жаркое чувство протеста разлилось по венам, злость сожрала последние силы, но согрела и аваро со всей злобы куснул себя до крови, мяса и едва не до вопля. В мире, состоящем из неизбывной темноты появились желто-зеленые вспышки и яркие под закрытыми веками круги.
Да, это определенно было ярче полуразлезшихся на лоскутья и прорехи воспоминаний и аваро упрямо стиснул зубы.

Подпись автора

Нандорский Cепаратист.Домой хочу! В Лес!

А можно так:

<<жизнерадостный Эол в плену>>

Эльф отбивался до последнего. Последним в его случае оказались зубы, ногти и приспособленные для гор шипастые сапоги, но особенно много этим не навоюешь. Особенно если клинок у тебя из рук уже вывернуло едва не вместе с пальцами, а по
где-то в суматохе прилетело какой-то орясиной. Оставалось только прижаться спиной к дереву, вытащить не менее чем ногти и зубы бесполезный кинжал и убедить себя в том, что все не зря. Что именно "не зря" Эол не знал, мысли скакали в голове как весенние лягушки, и когда на него таки навалились потные вонючие туши, обрадовав беспамятством квендо не помнил. Он, придя в себя, вообще многого не помнил - например совершенно точно не мог бы объяснить, зачем его, довольно посредственно стреляющего и плохо бьющегося в строю, вообще понесло мало того что на границу, так еще на восточную? Чем это было, дуростью?
Было бы, однако, враньем утверждение что придя в себя Эол только об этом и думал - думал он совсем о другом, а такими раздумьями он пытался себя подстегнуть. Не особенно, впрочем, успешно. Глухое аванирэ, явно улучшавшее положение дел в этом каменном мешке хотя бы тем, что булыжники не давили на феа, а только впивались леденящими гранями в тело, так вот аванирэ не было Эоловой сильной стороной. Нет, он, конечно, мог закрыться наглухо как последняя устрица и так что попробуй расковыряй, но надолго ли? И.. а что вообще происходит с эльфами в плену?
Сумрачный не знал, попросту об этом не задумывался раньше и старательно отгонял сейчас все некстати всплывающие рассказы и предположения - и так спокойно не было. Очередной любвеобильный булыжник впился в спину так, что от раздумий пришлось все-таки перейти к активности физической - стянутые за спиной руки не мешали ползать методом червяка, а одежда все-таки смягчала последствия ползания по острогранной щебенке.
Хоть как-то.
Потому что, Эол был в этом уверен асолютно, полностью эти камни не мог бы смягчить даже стегач, надетый поверх пухового одеяла. Выращивают их тут что ли специально? И затачивают, - сам квендо полностью отдавал себе отчет, - он говорит только ради того чтобы говорить. Почему?
Потому что тогда червяк страха, грызущий изнутри, на время отступает.
Через четверть суток способностей ползать и целой одежды у Эола уменьшилось, зато синяков, ссадин и нецелых мест заметно прибавилось. Как и богатого словарного запаса, адресованного острым каменюкам.
Сумрачный себя не сдерживал, по некоторой наивности предполагая что ничего хуже с ним в ближайшее время, ругайся-не ругайся, уже не случится.

Отредактировано Eöl (30-05-2012 22:58:12)

Подпись автора

Нандорский Cепаратист.Домой хочу! В Лес!

А можно ангст и хоррор:

"Эол, падший в плену духом"

Холод, заползший внутрь через переломанные в костяное крошево пальцы, неумолимо продвигался к сердцу. Зачем именно он сопротивляется еще Эол не понимал - никакого смысла в этом не было, - смысл вообще остался за порогом в сумрачных лесах Нан-Эльмота. Смысл выживания остался там же где его руки и спрашивай у него Они хоть что-то, он, наверное, не смог бы им отказать... теория. На практике же его никто ни о чем не спрашивал. Никто ничего не хотел, это было страшнее всего и Сумрачный уже перестал иметь даже отдаленное представления о том, что, зачем и почему с ним происходит. Теперь смысла не было. Вообще. Больше всего он, наверное, хотел бы умереть, но сил хотеть не было тоже, - только страх и издевательски-медленно расползающийся от переломанных пальцев холод.
Мастер из Нан-Эльмота знал, что когда холод доползет, он перестанет быть. Точнее не знал - он надеялся на это так горячо, как не никогда в жизни, вкладывая в это всего себя до остатка и открываясь навстречу так жадно как не всякий цветок - солнцу. Холод не торопился... У него, наверное, были свои законы, привычки и предпочтения и он совершенно не хотел слушать уговоров измотанного, грязного, полубесчувственного эльфа. У холода были дела поважнеее и он вполне мог не успеть - не успеть до того как снова откроется дверь и прозвучат шаги. Нутром, чутким нутром избитого до полусмерти, замордованного до потери страха и абсолютно отчаявшегося существа Эол слышал уже эти шаги там, за закрытой дверью, которую он сперва жаждал открыть. Теперь он отдал бы все чтобы только она не открылась, но все внутри резонировало, содрогаясь и сам он уже знал, что шаги все ближе, а холод, он никак не хотел идти скорее. Не торопился.
Дверь открылась. У холода была целая вечность.
У лежавшего на земляном полу - время между тремя тяжкими шагами.
И тогда только, поняв что не успеет, он тихонечко, обреченно завыл.

Подпись автора

Нандорский Cепаратист.Домой хочу! В Лес!