Бродяга, несмотря на успокаивающие поглаживания, ощетинился и заворчал. Финдарато погладил его меж ушей, но все же присмотрелся повнимальнее к подошедшему - в конце концов, нюх у зверей на нехорошее куда острее, чем у эльдар, тем более замерзших, заснеженных и недавно летавших вниз головой с коня на полном скаку.
Именно поэтому Финдарато совсем не стремился называть свое имя или как-либо иначе обнаруживать себя, благо плащ надежно скрывал его лицо, а иных отличительных признаков на нем не было.
- Доброе укрытие, - в приглушенном плащом голосе трудно было разобрать интонации. - Присаживайся, если ты друг, и не бойся пса, он не тронет без приказа.
Эльф заговорил на квенья, и Финдарато последовал его примеру.
- Ты нолдо?
Теперь он мог различить лицо подошедшего. Да, нолдо, без сомнения...
- Тебя зовут Лайрэлоссэ? - да, кажется, именно так. Он видел этого эльфа в Амане и запомнил имя, хотя больше не помнил ничего, кроме того, что он был из верных Феанаро. Одного этого было довольно, чтобы не стремиться к близкому общению - однако недостаточно, чтобы выгнать одинокого путника в буран.
"Однако они обрекли нас на годы такого," - прозвучал злой голос, но слушать его Финдарато не стал.
Вопрос он оставил без ответа, вместо этого продолжая расспрашивать сам.
- Откуда ты взялся здесь, один?

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

" Вот тебе новость... Кто ж это там у нас такой осведомленный, и не решит ли этот мудрец натравить на бедного путника свою собачку? Лучше б не надо, потому что собачку я конечно ушатаю, но попорчусь. А ты, знаток имен и лиц, узнаешь много нового и интересного, чего не хотел бы знать вовек..." Подумал каукарэльда, но вслух конечно сказал совсем другое.
- Да и еще раз да, на оба вопроса. Ты верно все сказал... незнакомец.
Очень так раздельно, можно даже сказать аккуратно, произнес бывший нолдо, глядя попеременно то на пса, то на его владельца. Больше, все же на пса, на самом деле. В крупном, волкоподобном звере он чуял для себя больше угрозы, хотябы в силу того, что зверь рычал, а эльда- нет. То есть, двуногий открыто враждебности не выражал, что было уже хорошо. Но и распахивать объятия перед случайным встречным не спешил, что тоже логично и говорил о нем не многое, но говорило. Например, что незнакомец (потенциально знакомый) не всех эльдар считает друзьями. Это следует запомнить.
- Ну что ж, я гость в этом убежище, и скрывать мне нечего, так что... Я тут оттуда- из лагеря, что разбил Первый Дом.
Тут Лайрэ очень аккуратно, соблюдая технику безопасности, указал в направлении, где предположительно этот самый лагерь располагался, и чуть-чуть, умышленно промахиваясь (мы же заблудились!) в сторону. При этом движение его было именно что нарочито небыстрым, и вообще руки он старался держать по первых на виду, а во вторых подчеркнуто далеко от клинка. Этакая молчаливая декларация не агрессивных, совершенно мирных намерений.  Вокруг ярилась и выла метель, белым, и шершавым как у кошки языком вылизывая весь мир. Она уже слизнула горизонт, не оставив и следа от перелеска, сравняла небо с землей и было крайне легко поверить, что ничего уже совсем не сталось, кроме коряги, пса и двух эльдар- живого и мертвого, во всем мире. А скоро и их не останется, метель проглотит, как глотает белый медведь выловленную рыбу. Лайрэ приложил ладонь к обледенелому боку коряги, как бы опираясь на дерево, а на самом деле стремясь ощутить его скользкую шероховатость, чешуйки и борозды коры, тяжесть, вещественность предмета. Это было важно, не прямо сейчас, а в принципе всегда. Все то время, которое занимало его новое состояние, являющееся пародией на жизнь. Но пародией, надо сказать, давольно точной, не вдруг и отличить.
- А один я тут потому, что ухожу от них. Совсем ухожу. Феанаро мертв, а его дети... Скажем так, не всегда рады видеть тех, кто надолго оставлял их общество. И если у них поблизости завелась тварь, что таскает эльдар и животных, то искать ее трудно. А вот решить, что тварью является внезапно нашедшейся пропавший- давольно просто. Это на самом деле очень дурацкая и дурная история, и я бы наверное, с ними объяснился в итоге, но мне не понравилось когда спускают собак только лишь по подозрению. Хорошо, что собаки порой умнее хозяев, и мне удалось уйти.  Не волнуйся, отсюда я тоже скоро уйду. И - ты уверен, незнакомец, что хочешь знать подробнее?
Говорил живой мертвец достаточно сдержанно, без истерики, при этом слегка выделив вторично прозвучавшее "незнакомец" интонацией- дескать, не хочешь называть себя не надо, но... Но не без эмоций, конечно же. Удобно было то, что ни глубокое неодобрение по отношению к сыновьям Феанаро, ни сожаление о том, что приходится уходить, ему  не надо было играть. И то и другое вполне имело место в  его душе или что там теперь было вместо, только вот вызвано оно было совсем другими причинами. И даже отсутствие энтузиазма перед этим "ухожу, и отсюда тоже" было настоящим. Да, по совести если говорить, ему не то чтобы хотелось возвращаться в Ангбанд. Другое дело, что иных вариантов не было, и вообще там не так плохо, а если поискать то можно найти плюсы, и могло бы быть намного хуже, и еще, и вообще. И все вот эти соображения совершенно не делали возвращение более приятным, как ты ни крути. "Ну, давай спроси меня где я был, почему был, зачем вернулся. Давай! Послушай увлекательный и печальный рассказ о том, как цинична жизнь и печальна судьба всех, кто соприкасается с Роком Нолдор..."

Друг обнял его покрепче, и Бродяга уткнулся головой ему в бок, следя оттуда за каждым движением Чужака. Он не понимал, почему двуногий терпит присутствие этого... непонятно-пугающего незнакомца. Но вожаку видней... Тем более, что Друг не спускал глаз с Чужака и, по-видимому, все-таки не доверял ему, хоть и позволил остаться...
А Чужак говорил о чем-то. Говорил негромко и не спеша, сопровождая свои слова сдержанными короткими жестами. Нападать на него, вроде, было незачем... Откуда же это навязчивое желание укусить, прогнать?  Раз убежать нельзя... Пес тихо заскулил, пытаясь привлечь внимание Друга. Никогда еще он так остро не чувствовал свое неумение говорить... Присутствие Чужака с каждой минутой нагоняло холод иного рода, чем просто зимний мороз - такое бывает, когда ты тонешь в отчаянии, порожденном одиночеством и смертной жутью...

Подпись автора

Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне...
... Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.